verwirrt / crab and proud
аааа пои пальцыы
я так устал перепечатывать
пока это все
зы я это не вычитывал вообще. потом. завтра ><
Почему-то после того, как Ник превратился, все стало только сложнее. А он-то, наивный, надеялся. Они с Капраносом непрерывно ссорились, и бедняга Боб уже устал их разнимать, пока все остальные меланхолично наблюдали и делали ставки.
Поэтому как только они отыграли последний запланированный фестиваль, Алекс предложил им всем взять перерыв и не видеть друг друга месяца эдак три, а поскольку все действительно успели приесться друг друга до зубного скрежета, никто не возражал.
Пол отправился к семье в Глазго, Боб сгинул в неизвестном направлении, Глен уехал лечить больные нервы на воды во Францию, Алекс полетел в Торонто продюссировать альбом каких-то подающих надежды музыкантов. А Ник за пару дней наспех собрал чемоданы и отправился почти налегке вместе с женой путешествовать по Южной Америке.
Не то чтобы у Ника были проблемы с Мануэлой, но во время всех этих турне они обычно редко виделись. Но что важнее — Маню без особого энтузиазма восприняла новость о том, чем теперь являлся Ник. Нику вообще казалось, что она была на грани: мало того, что ей приходилось терпеть его тупые перепихоны с группи время от времени, так теперь еще и это.
Ник впервые за долгое время задумался о том, что хочет, все исправить.
Они взяли на прокат какой-то ржавый голубой пикап (по крайней мере в некоторых местах, где еще оставалась краска, он был голубым) и пытались справляться с картами и навигаторами самостоятельно. Мануэла не хотела брать сопровождающего или проводника (в первый же день Ник отыскал какого-то бразильца по имени Алехандро, бразилец был с кривоватыми зубами и невероятно темной кожей, но Маню даже обсуждать это не хотела, просто наложила вето).
Они старались ездить по наиболее крупным магистралям и дорогам, потому что Маню безумно боялась заблудиться, останавливались в дешевых (порой даже беззвездочных) мотелях и питались всяческой экзотикой. Впрочем, не такой уж и экзотикой: обычно они сидели в ресторанах с гриллем или ели на ходу купленные на рынках свежие фрукты.
Ник все пытался что-то сказать Мануэле, но по больше части его останавливала ее же собственная инертность. Ник все чаще думал об Алексе и все меньше понимал, чего хочет.
Два месяца они ехали без какой-либо цели, пытаясь сблизиться в последней мертвенной попытке, но ничего ближе вынужденного секса у них не выходило. Маню все еще считала, что Нику не достаточно одной женщины. Ник пытался ей сказать, что не в этом в общем-то дело.
Жара доставала их каждую секунду: в дороге, во сне, на любой случайной остановке, иногда разве что удавалось посидеть за обедом где-нибудь в контролируемом кондиционером микроклимате очередного ресторана.
А потом вдруг они застряли в небольшом городе километрах в шестистах от Лимы, потому что измученный пикап таки сломался. На самом деле Ник был удивлен, что это барахло вообще протянуло так долго. Взять в аренду такую машину на длительное путешествие было безумием, но именно за этим он сюда и ехал, так он изначально думал, по крайней мере.
Они должны были въехать в этот городок под Лимой, но стартер или аккумулятор или черт его знает что еще заглохло. Они кое как съехали на обочину перед небольшим мостиком и Ник долго мучился на проклятом солнцепеке, пытаясь толкать машину, пока Мануэла сидела за рулем и на второй скорости выжимала сцепление. После трех раз безрезультатного толкания и полной смерти стартера Ник был мокрым с ног до головы, липким от пота и совершенно выдохшимся.
Какое-то время он пялился под капот, не особо понимая, что там происходит. От этого занятия его оторвал какой-то мальчуган лет двенадцати, с которым не удавалось общаться по-английски, но только благодаря ему им таки удалось завестись. Ник едва успел вложить ему в руку местную денежную купюру среднего номинала в качестве благодарности, потому как пацаненок убежал, довольны лыбясь, куда-то в сторону со скоростью детской непосредственности.
Машину они сдали в ближайшую ремонтную мастерскую, где им сказали, что ждать придется несколько недель, а лучше просто купить какое-нибудь новое транспортное средство.
В ту же ночь Ник не мог и не хотел спать, так что после бессмысленного насилия над подушкой он тихо встал и оделся — хотелось хотя бы минут пять подышать темным ночным воздухом, к тому же более-менее холодным он был только ночью. Но в итоге Ник подался очередному своему странному порыву и уговорил ночного портье выпустить его на крышу. Там было довольно прохладно и видно всю округу: все невысокие дома и чужие окна, одиночные силуэты внизу, а наверху — поразительно чистое небо с созвездиями, которых Ник никогда до этого не видел, хотя уже бывал в этой части света. Ему вдруг подумалось, что они с Алексом примерно в одном часовом поясе, хотя разделены почти меридианом километров. Один в зените, пока другой в надире. Ник закрыл глаза, представляя, как Капранос оброс за это время, как он не брился, как вставал с похмелья, как сидел целыми днями в студии. Забавно, что Ник всю жизнь молился только о том, чтобы подобные мысли об Алексе его никогда не преследовали и никогда не мучили. Наивный Николас всегда считал, что его жизнь уже предопределена и разлинована.
Утром они с Маню нашли какое-то захолустное интернет-кафе, чтобы проверить почту. Ник минут пятнадцать взирал на электронный адрес Капраноса, но в итоге написал письмо Киту:
«Привет, Кит!
Не поверишь, что с нами произошло. Застряли неподалеку от Лимы, потому что машина, взятая напрокат, сдохла. Чертова колымага.
Думаем, куда ехать дальше, так что в целом все хорошо.
Как у вас с Терри там дела? Привет от Маню.
Всего-всего,
Ник xoxo»
Никогда Ник предыдущей ночью спустился с крыши по балконам и бордюрам, Мануэла не спала. Она спросила, что, к черту, это было, а Ник застыл и не смог придумать ничего умнее, чем:
- Я просто выходил подышать воздухом.
Утром она сказала, что из Лимы полетит обратно в Глазго, а Ник может делать все, что хочет. Так что в целом все было, кажется, не так уж и хорошо, но Нику показалось, что он вроде как наконец-то понял, что имел ввиду Алекс той ночью после Пинкпопа.
В этом несчастном поселке они в итоге проторчали неделю, большую часть времени проводя в интернет-кафе, потому что больше там заняться было нечем.
На пятый день, когда они сидели и обедали в одной полюбившемся им заведении, Ник заметил там беременную кошку, которую подкармливал местный персонал. Кошка при этом свободно лазила под всеми столами и спала на барной стойке. Судя по восклицаниям и неясным фразам официантов, звали ее Марэ. Заметил эту кошку Маккарти в этот раз потому, что она полезла тереться о его ноги, а потом бесцеремонно влезла к нему на колени. Ник не стал сгонять ее, только посмеялся, на что Мануэла скептически подняла бровь, но сдержать ухмылку ей все же не удалось. В этом месте вообще было поразительно много кошачьих, они встречались на каждом углу, преимущественно развалившись где-то в тени и отдыхая. На обратном пути к мотелю за Ником увязался еще один кот, рыжий, худющий и взъерошенный, и Маккарти никак не мог отделаться от мысли, что этот зверь до нервного тика напоминает ему Капраноса.
Когда они наконец добрались до Лимы, Мануэла сразу же попросила отвезти ее в аэропорт и оплатить ее перелет домой. Ник не сопротивлялся, но вечером в баре отеля он нажрался так, что едва находился в вертикальном состоянии, влез в бессмысленную драку, в которой ему разбили губу и оставили синяк на скуле, и наконец едва добрался до своего номера.
Пока Ник полночи прожигал потолок своего пятизвездочного номера, ему больше всего хотелось понять, как же у них с Капраносом работает эта штука с доверием. Маккарти никогда не думал, что в первую очередь их с Алексом связывали не общие интересы, местами схожие характеры и какая-то странная дружба, а почему-то, непоследовательно и нелогично, отчаянное и безысходное доверие, и даже неясно, когда именно оно такое появилось, но кажется, уже слишком давно. Ник правда до сих пор так и не смог понять, что случилось, когда они в последний раз поссорились. То ли это чертово доверие теперь хлопало сугубо односторонним турникетом, то ли они никак не могли сказать наконец друг другу то, что должны были лет эдак пять назад.
Как можно два месяца спокойно жить без упоминания и имени Капраноса, а потом вдруг видеть и чувствовать его в каждом выдохе? Ник этого не понимал (а что он вообще понимал в последнее время, интересно), только размышлял, снится ли он сам Алексу на другом конце земли.
Следующим утром, несмотря на дробящую головную боль, Ник взял билет в Торонто.
***
Ник, естественно, не стал звонить Алексу, когда его самолет приземлился в Пирсоне, международном аэропорте Торонто. Вместо этого он названивал несчастным братьям Джарманам из The Cribs, которых и продюссировал тут Капранос, пока один из них ни взял трубку. Райан едва соображал, кажется, с похмелья, но после нехитрого допроса выложил, где остановился Алекс.
Хотя у Капраноса было не меньше пары дюжин знакомых в Канаде, и Торонто в частности, он снял комнату в какой-то доме неподалеку от студии, где они записывались. Ник наврал консьержу с три короба о том, что он старый закадычный приятель здешнего квартиранта Капраноса и что тот, видимо, давеча напился до зеленых веников и забыл встретить сегодня в аэропорту. И, если подумать, лишь часть этой тирады была неправдой. Приправить все это вышколенной улыбочкой и насильственным загаром, и Ник уже был на третьем этаже, стоял у двери в съемную то ли комнату, то ли квартиру Алекса и звонил в дверь.
Губа у Ника все еще саднила, а оттого что губы стали внезапно сохнуть, становилось еще неприятнее. Счастье было в том, что хоть скула больше не ныла.
Алекс раскачивался так же долго, как и Джарманы, но Ник был почему-то уверен, что тот был там, внутри, за этой чертовой зверью. У Маккарти просто пальцы зудели от какого-то необъяснимого предчувствия. Он вообще в последнее время слишком сильно чувствовал Капраноса, будь хоть в десяти метрах от него, хоть в десяти тысячах километров.
Ник понятия не имел, чувствовал ли его сам Капранос, но когда дверь наконец открылась, лицо Алекса изменилось по пунктирной нелогичной цепочке с похмельно-сонно-мрачного до удивленного и едва ли не еще более мрачного.
А еще у Капраноса была борода. Не длинная и не то, чтобы объемная, но скрывавшая всю нижнюю часть его лица. Почему-то при виде этой бороды у Ника из головы улетучились все заранее продуманные фразы и ходы.
- Ну ты и оброс... и зарос, - только и смог выдавить Маккари.
- А ты... загорел, - так же неуклюже ответил Алекс. - Что у тебя с лицом?
Ник пожал плечами, а Алекс было поднял руку к его лицу, но остановил себя на полпути:
- Я надеюсь, это не какая-то шушера ночная опять?
- Смотря что ты называешь ночной шушерой.
- Бледных я имел ввиду.
- Нет, не они. Просто... да ерунда, в общем. Правда.
На минуту они нелепо застыли глядя друг на друга и разве что не переминаясь с ноги на ногу. Потом Алекс вдруг словно оттаял, отпрыгнул в сторону от двери, приглашая Ника жестом внутрь.
- Когда ты прилетел в Торонто? - спросил Алекс на ходу, пока они продвигались вглубь первой попавшейся комнаты, которая, как понял Ник, оказалась спальней.
- А тебе не все ли равно? - ответил Маккарти и опустил свои сумки на пол.
- Что ты имеешь ввиду? Конечно, мне... - начал было Алекс, но Ник перебил его:
- А мне плевать. Мне вообще в данную секунду плевать на все эти вежливые и заинтересованные разговоры. Я тебя два месяца не видел, и со мной творится какая-то хуйня, Алекс. Может, хоть ты мне разъяснишь, что не так, - говоря все это, Ник планомерно стягивал с себя свитер.
Алекс выглядел озабоченным и присел на кровать:
- С тобой что-то не так? Что таки случилось?
- Я думаю о вещах, о которых мне нельзя думать. И мне это надоело. «Думать» в смысле, - в этот момент Ник начал расстегивать уже свою рубашку, оставляя все мыслительные процессы на потом. - Теперь я хочу уже «делать». Звучит вульгарно, но черт подери.
Алекс несколько нервно взирал на Ника:
- Эээ... Ник, прости, что перебиваю, но какого хера ты сейчас вытворяешь? Я с похмелья, конечно, хреново соображаю, но все же.
Ник подошел поближе к Капраносу и ответил, продолжая свой спуск по пуговицам:
- А чего тебя не устраивает? Ты же этого все время хотел. Я тебя хочу, Алекс, мне сейчас все равно, какие там у кого их нас чувства, у кого гордость, а у кого ложная мораль. Мы можем просто трахнуться и все наконец станет ясно.
Капранос вдруг мгновенно встал, схватился на предплечья Маккарти, пока тот еще не успел закончить с рубашкой:
- Ни хуя от этого ясно не станет, Ник, - Маккарти и узнал, и не узнал этот голос. То есть это был Алекс и никто другой, но его интонация пугала, не угрожающе, но чем-то настолько неуловимым и сложным, что весь блядский огонь в глазах Маккарти тут же погас.
- Только не говори мне, что ты этого не хотел.
Алекс вздохнул и едва заметно покачал головой:
- Нет. Тогда все было не так. Тогда ты бы никогда не сказал мне «да».
- А теперь это все небезопасно? - закончил за него Ник и хмыкнул.
Капранос закусил нижнюю губу.
- Ник... - начал было Алекс, но Ник послал все к черту, в очередной раз, подался Капраносу навстречу и поцеловал его.
Наверное, это был самый необычный поцелуй из всех, которые когда-либо были у Ника. Хотя бы потому, что Ник никогда не целовал никого, у кого бы была настолько заметная растительность на лице.
Алекс сдался мгновенно, он даже не пытался сопротивляться. Его чертова борода кололась, но было в этом нечто притягательное и даже забавное. Капранос тут же прижал Ника к себе, целовал все глубже и все более неаккуратно, так что на еще не зажившей губа пекло и саднило, но Нику хотелось, чтобы оно саднило еще больше. При этом от Алекса несло перегаром, а еще он пах чем-то заспанным, словно пятая долгими ночами наволочка, в которую хочется зарыться лицом и не стирать еще как минимум неделю. У Ника в голове все путалось, хотя на самом деле он не чувствовал ничего нового: все было до боли привычным. Ему этого правда не хватало — кусочка себя в ком-то другом.
Когда они наконец остановились, Алекс какое-то время сжимал Ника в объятии, словно собирался сделать что-то еще. Но не сделал. Только в очередной раз вздохнул и отошел от Ника на несколько шагов.
- Ник. Это все и правда офигенно, весело и здорово, но это все не для нас с тобой. Ты женат, а у меня с Эл сейчас все уже давно и серьезно, и, вероятно, у этого кое-что получится.
- Насчет того, что я все еще женат, я уже не уверен, - промямлил Маккарти и прикрыл глаза, приглаживая зализанные назад волосы.
- Что? Да? О. Мне жаль, - ответил Алекс тоном, по которому было совершенно ясно, что ему абсолютно наплевать.
- Лекс. Или сейчас, или уже нет.
- Ник. Я уже сказал.
- Ты меня хочешь? - Ник сделал шаг вперед, но тут же остановился. Алекс не двигался.
- Хочу. Я вообще много чего хочу в этой жизни. Но, слава Богу, далеко не все получаю.
- Помнишь, ты мне говорил, что я еще пойму, что это значит — быть таким как ты? Я понял.
- Как я? Неотразимым интеллектуалом? - на лице Капраноса впервые за вечер появилась его фирменная ухмылочка.
Ник усмехнулся ему в тон:
- Нет. Ночным.
Алекс снова закусил губу и покивал.
Ник не стал говорить ему, что на самом деле он просто всегда хотел быть таким, как Алекс, тянуться к нему, да просто, черт возьми, понять. Хоть сердцем, хоть умом, хоть кончиками пальцев — чем угодно.
- Мне нравится моя жизнь, Никки. Я не хочу и не могу ее поменять.
Ник фыркнул и хотел было засмеяться, но Алекс продолжил:
- И я хочу, чтобы в ней был ты. Ты для меня, как музыка, если ты понимаешь о чем я. А я не хочу трахаться с музыкой.
Ник не стал ничего отвечать, только неторопливо начал застегиваться и натягивать свитер:
- Ладно. Так. Я пойду.
- Где ты остановился?
- Нигде.
- Ты можешь остаться тут на ночь, - как-то вдруг растерянно предложил Капранос.
- Да ладно, я устал — поеду в аэропорт, а оттуда полечу домой, - сказал это Ник неожиданно даже для самого себя зевнул и стал поднимать сумки.
- В Германию?
- В Глазго.
Алекс вдруг как-то мотнул головой и внезапно спохватился:
- Нет, что за чепуха, Ник. Ты сам сказал, что устал. Ты же летел сюда черт знает сколько и вообще... Останься хотя бы на ночь. Серьезно, давай без глупостей.
Ник в очередной раз не мог понять, что тут вообще происходит.
- Может, выспишься и решишь вообще тут пару дней побыть, - начал уговаривать его Капранос и даже вынул у него из рук одну из сумок.
Маккарти посмотрел на своего мучителя совершенно несчастным взглядом. У него, конечно, не было особого плана, когда он сюда летел, но все это в него явно не входило.
- Останешься? - Алекс смотрел на Ника в упор, а потом поднял руку к стене, так что она замерла напротив выключателя (который так кстати оказался рядом). И выключил свет.
- А что если посреди ночи ты передумаешь? - прошептал Ник, он теперь видел Капраноса, кажется, еще лучше, чем при свете.
Алекс не ответил, только поцеловал его снова.
я так устал перепечатывать
пока это все
зы я это не вычитывал вообще. потом. завтра ><
III
III
Почему-то после того, как Ник превратился, все стало только сложнее. А он-то, наивный, надеялся. Они с Капраносом непрерывно ссорились, и бедняга Боб уже устал их разнимать, пока все остальные меланхолично наблюдали и делали ставки.
Поэтому как только они отыграли последний запланированный фестиваль, Алекс предложил им всем взять перерыв и не видеть друг друга месяца эдак три, а поскольку все действительно успели приесться друг друга до зубного скрежета, никто не возражал.
Пол отправился к семье в Глазго, Боб сгинул в неизвестном направлении, Глен уехал лечить больные нервы на воды во Францию, Алекс полетел в Торонто продюссировать альбом каких-то подающих надежды музыкантов. А Ник за пару дней наспех собрал чемоданы и отправился почти налегке вместе с женой путешествовать по Южной Америке.
Не то чтобы у Ника были проблемы с Мануэлой, но во время всех этих турне они обычно редко виделись. Но что важнее — Маню без особого энтузиазма восприняла новость о том, чем теперь являлся Ник. Нику вообще казалось, что она была на грани: мало того, что ей приходилось терпеть его тупые перепихоны с группи время от времени, так теперь еще и это.
Ник впервые за долгое время задумался о том, что хочет, все исправить.
Они взяли на прокат какой-то ржавый голубой пикап (по крайней мере в некоторых местах, где еще оставалась краска, он был голубым) и пытались справляться с картами и навигаторами самостоятельно. Мануэла не хотела брать сопровождающего или проводника (в первый же день Ник отыскал какого-то бразильца по имени Алехандро, бразилец был с кривоватыми зубами и невероятно темной кожей, но Маню даже обсуждать это не хотела, просто наложила вето).
Они старались ездить по наиболее крупным магистралям и дорогам, потому что Маню безумно боялась заблудиться, останавливались в дешевых (порой даже беззвездочных) мотелях и питались всяческой экзотикой. Впрочем, не такой уж и экзотикой: обычно они сидели в ресторанах с гриллем или ели на ходу купленные на рынках свежие фрукты.
Ник все пытался что-то сказать Мануэле, но по больше части его останавливала ее же собственная инертность. Ник все чаще думал об Алексе и все меньше понимал, чего хочет.
Два месяца они ехали без какой-либо цели, пытаясь сблизиться в последней мертвенной попытке, но ничего ближе вынужденного секса у них не выходило. Маню все еще считала, что Нику не достаточно одной женщины. Ник пытался ей сказать, что не в этом в общем-то дело.
Жара доставала их каждую секунду: в дороге, во сне, на любой случайной остановке, иногда разве что удавалось посидеть за обедом где-нибудь в контролируемом кондиционером микроклимате очередного ресторана.
А потом вдруг они застряли в небольшом городе километрах в шестистах от Лимы, потому что измученный пикап таки сломался. На самом деле Ник был удивлен, что это барахло вообще протянуло так долго. Взять в аренду такую машину на длительное путешествие было безумием, но именно за этим он сюда и ехал, так он изначально думал, по крайней мере.
Они должны были въехать в этот городок под Лимой, но стартер или аккумулятор или черт его знает что еще заглохло. Они кое как съехали на обочину перед небольшим мостиком и Ник долго мучился на проклятом солнцепеке, пытаясь толкать машину, пока Мануэла сидела за рулем и на второй скорости выжимала сцепление. После трех раз безрезультатного толкания и полной смерти стартера Ник был мокрым с ног до головы, липким от пота и совершенно выдохшимся.
Какое-то время он пялился под капот, не особо понимая, что там происходит. От этого занятия его оторвал какой-то мальчуган лет двенадцати, с которым не удавалось общаться по-английски, но только благодаря ему им таки удалось завестись. Ник едва успел вложить ему в руку местную денежную купюру среднего номинала в качестве благодарности, потому как пацаненок убежал, довольны лыбясь, куда-то в сторону со скоростью детской непосредственности.
Машину они сдали в ближайшую ремонтную мастерскую, где им сказали, что ждать придется несколько недель, а лучше просто купить какое-нибудь новое транспортное средство.
В ту же ночь Ник не мог и не хотел спать, так что после бессмысленного насилия над подушкой он тихо встал и оделся — хотелось хотя бы минут пять подышать темным ночным воздухом, к тому же более-менее холодным он был только ночью. Но в итоге Ник подался очередному своему странному порыву и уговорил ночного портье выпустить его на крышу. Там было довольно прохладно и видно всю округу: все невысокие дома и чужие окна, одиночные силуэты внизу, а наверху — поразительно чистое небо с созвездиями, которых Ник никогда до этого не видел, хотя уже бывал в этой части света. Ему вдруг подумалось, что они с Алексом примерно в одном часовом поясе, хотя разделены почти меридианом километров. Один в зените, пока другой в надире. Ник закрыл глаза, представляя, как Капранос оброс за это время, как он не брился, как вставал с похмелья, как сидел целыми днями в студии. Забавно, что Ник всю жизнь молился только о том, чтобы подобные мысли об Алексе его никогда не преследовали и никогда не мучили. Наивный Николас всегда считал, что его жизнь уже предопределена и разлинована.
Утром они с Маню нашли какое-то захолустное интернет-кафе, чтобы проверить почту. Ник минут пятнадцать взирал на электронный адрес Капраноса, но в итоге написал письмо Киту:
«Привет, Кит!
Не поверишь, что с нами произошло. Застряли неподалеку от Лимы, потому что машина, взятая напрокат, сдохла. Чертова колымага.
Думаем, куда ехать дальше, так что в целом все хорошо.
Как у вас с Терри там дела? Привет от Маню.
Всего-всего,
Ник xoxo»
Никогда Ник предыдущей ночью спустился с крыши по балконам и бордюрам, Мануэла не спала. Она спросила, что, к черту, это было, а Ник застыл и не смог придумать ничего умнее, чем:
- Я просто выходил подышать воздухом.
Утром она сказала, что из Лимы полетит обратно в Глазго, а Ник может делать все, что хочет. Так что в целом все было, кажется, не так уж и хорошо, но Нику показалось, что он вроде как наконец-то понял, что имел ввиду Алекс той ночью после Пинкпопа.
В этом несчастном поселке они в итоге проторчали неделю, большую часть времени проводя в интернет-кафе, потому что больше там заняться было нечем.
На пятый день, когда они сидели и обедали в одной полюбившемся им заведении, Ник заметил там беременную кошку, которую подкармливал местный персонал. Кошка при этом свободно лазила под всеми столами и спала на барной стойке. Судя по восклицаниям и неясным фразам официантов, звали ее Марэ. Заметил эту кошку Маккарти в этот раз потому, что она полезла тереться о его ноги, а потом бесцеремонно влезла к нему на колени. Ник не стал сгонять ее, только посмеялся, на что Мануэла скептически подняла бровь, но сдержать ухмылку ей все же не удалось. В этом месте вообще было поразительно много кошачьих, они встречались на каждом углу, преимущественно развалившись где-то в тени и отдыхая. На обратном пути к мотелю за Ником увязался еще один кот, рыжий, худющий и взъерошенный, и Маккарти никак не мог отделаться от мысли, что этот зверь до нервного тика напоминает ему Капраноса.
Когда они наконец добрались до Лимы, Мануэла сразу же попросила отвезти ее в аэропорт и оплатить ее перелет домой. Ник не сопротивлялся, но вечером в баре отеля он нажрался так, что едва находился в вертикальном состоянии, влез в бессмысленную драку, в которой ему разбили губу и оставили синяк на скуле, и наконец едва добрался до своего номера.
Пока Ник полночи прожигал потолок своего пятизвездочного номера, ему больше всего хотелось понять, как же у них с Капраносом работает эта штука с доверием. Маккарти никогда не думал, что в первую очередь их с Алексом связывали не общие интересы, местами схожие характеры и какая-то странная дружба, а почему-то, непоследовательно и нелогично, отчаянное и безысходное доверие, и даже неясно, когда именно оно такое появилось, но кажется, уже слишком давно. Ник правда до сих пор так и не смог понять, что случилось, когда они в последний раз поссорились. То ли это чертово доверие теперь хлопало сугубо односторонним турникетом, то ли они никак не могли сказать наконец друг другу то, что должны были лет эдак пять назад.
Как можно два месяца спокойно жить без упоминания и имени Капраноса, а потом вдруг видеть и чувствовать его в каждом выдохе? Ник этого не понимал (а что он вообще понимал в последнее время, интересно), только размышлял, снится ли он сам Алексу на другом конце земли.
Следующим утром, несмотря на дробящую головную боль, Ник взял билет в Торонто.
***
Ник, естественно, не стал звонить Алексу, когда его самолет приземлился в Пирсоне, международном аэропорте Торонто. Вместо этого он названивал несчастным братьям Джарманам из The Cribs, которых и продюссировал тут Капранос, пока один из них ни взял трубку. Райан едва соображал, кажется, с похмелья, но после нехитрого допроса выложил, где остановился Алекс.
Хотя у Капраноса было не меньше пары дюжин знакомых в Канаде, и Торонто в частности, он снял комнату в какой-то доме неподалеку от студии, где они записывались. Ник наврал консьержу с три короба о том, что он старый закадычный приятель здешнего квартиранта Капраноса и что тот, видимо, давеча напился до зеленых веников и забыл встретить сегодня в аэропорту. И, если подумать, лишь часть этой тирады была неправдой. Приправить все это вышколенной улыбочкой и насильственным загаром, и Ник уже был на третьем этаже, стоял у двери в съемную то ли комнату, то ли квартиру Алекса и звонил в дверь.
Губа у Ника все еще саднила, а оттого что губы стали внезапно сохнуть, становилось еще неприятнее. Счастье было в том, что хоть скула больше не ныла.
Алекс раскачивался так же долго, как и Джарманы, но Ник был почему-то уверен, что тот был там, внутри, за этой чертовой зверью. У Маккарти просто пальцы зудели от какого-то необъяснимого предчувствия. Он вообще в последнее время слишком сильно чувствовал Капраноса, будь хоть в десяти метрах от него, хоть в десяти тысячах километров.
Ник понятия не имел, чувствовал ли его сам Капранос, но когда дверь наконец открылась, лицо Алекса изменилось по пунктирной нелогичной цепочке с похмельно-сонно-мрачного до удивленного и едва ли не еще более мрачного.
А еще у Капраноса была борода. Не длинная и не то, чтобы объемная, но скрывавшая всю нижнюю часть его лица. Почему-то при виде этой бороды у Ника из головы улетучились все заранее продуманные фразы и ходы.
- Ну ты и оброс... и зарос, - только и смог выдавить Маккари.
- А ты... загорел, - так же неуклюже ответил Алекс. - Что у тебя с лицом?
Ник пожал плечами, а Алекс было поднял руку к его лицу, но остановил себя на полпути:
- Я надеюсь, это не какая-то шушера ночная опять?
- Смотря что ты называешь ночной шушерой.
- Бледных я имел ввиду.
- Нет, не они. Просто... да ерунда, в общем. Правда.
На минуту они нелепо застыли глядя друг на друга и разве что не переминаясь с ноги на ногу. Потом Алекс вдруг словно оттаял, отпрыгнул в сторону от двери, приглашая Ника жестом внутрь.
- Когда ты прилетел в Торонто? - спросил Алекс на ходу, пока они продвигались вглубь первой попавшейся комнаты, которая, как понял Ник, оказалась спальней.
- А тебе не все ли равно? - ответил Маккарти и опустил свои сумки на пол.
- Что ты имеешь ввиду? Конечно, мне... - начал было Алекс, но Ник перебил его:
- А мне плевать. Мне вообще в данную секунду плевать на все эти вежливые и заинтересованные разговоры. Я тебя два месяца не видел, и со мной творится какая-то хуйня, Алекс. Может, хоть ты мне разъяснишь, что не так, - говоря все это, Ник планомерно стягивал с себя свитер.
Алекс выглядел озабоченным и присел на кровать:
- С тобой что-то не так? Что таки случилось?
- Я думаю о вещах, о которых мне нельзя думать. И мне это надоело. «Думать» в смысле, - в этот момент Ник начал расстегивать уже свою рубашку, оставляя все мыслительные процессы на потом. - Теперь я хочу уже «делать». Звучит вульгарно, но черт подери.
Алекс несколько нервно взирал на Ника:
- Эээ... Ник, прости, что перебиваю, но какого хера ты сейчас вытворяешь? Я с похмелья, конечно, хреново соображаю, но все же.
Ник подошел поближе к Капраносу и ответил, продолжая свой спуск по пуговицам:
- А чего тебя не устраивает? Ты же этого все время хотел. Я тебя хочу, Алекс, мне сейчас все равно, какие там у кого их нас чувства, у кого гордость, а у кого ложная мораль. Мы можем просто трахнуться и все наконец станет ясно.
Капранос вдруг мгновенно встал, схватился на предплечья Маккарти, пока тот еще не успел закончить с рубашкой:
- Ни хуя от этого ясно не станет, Ник, - Маккарти и узнал, и не узнал этот голос. То есть это был Алекс и никто другой, но его интонация пугала, не угрожающе, но чем-то настолько неуловимым и сложным, что весь блядский огонь в глазах Маккарти тут же погас.
- Только не говори мне, что ты этого не хотел.
Алекс вздохнул и едва заметно покачал головой:
- Нет. Тогда все было не так. Тогда ты бы никогда не сказал мне «да».
- А теперь это все небезопасно? - закончил за него Ник и хмыкнул.
Капранос закусил нижнюю губу.
- Ник... - начал было Алекс, но Ник послал все к черту, в очередной раз, подался Капраносу навстречу и поцеловал его.
Наверное, это был самый необычный поцелуй из всех, которые когда-либо были у Ника. Хотя бы потому, что Ник никогда не целовал никого, у кого бы была настолько заметная растительность на лице.
Алекс сдался мгновенно, он даже не пытался сопротивляться. Его чертова борода кололась, но было в этом нечто притягательное и даже забавное. Капранос тут же прижал Ника к себе, целовал все глубже и все более неаккуратно, так что на еще не зажившей губа пекло и саднило, но Нику хотелось, чтобы оно саднило еще больше. При этом от Алекса несло перегаром, а еще он пах чем-то заспанным, словно пятая долгими ночами наволочка, в которую хочется зарыться лицом и не стирать еще как минимум неделю. У Ника в голове все путалось, хотя на самом деле он не чувствовал ничего нового: все было до боли привычным. Ему этого правда не хватало — кусочка себя в ком-то другом.
Когда они наконец остановились, Алекс какое-то время сжимал Ника в объятии, словно собирался сделать что-то еще. Но не сделал. Только в очередной раз вздохнул и отошел от Ника на несколько шагов.
- Ник. Это все и правда офигенно, весело и здорово, но это все не для нас с тобой. Ты женат, а у меня с Эл сейчас все уже давно и серьезно, и, вероятно, у этого кое-что получится.
- Насчет того, что я все еще женат, я уже не уверен, - промямлил Маккарти и прикрыл глаза, приглаживая зализанные назад волосы.
- Что? Да? О. Мне жаль, - ответил Алекс тоном, по которому было совершенно ясно, что ему абсолютно наплевать.
- Лекс. Или сейчас, или уже нет.
- Ник. Я уже сказал.
- Ты меня хочешь? - Ник сделал шаг вперед, но тут же остановился. Алекс не двигался.
- Хочу. Я вообще много чего хочу в этой жизни. Но, слава Богу, далеко не все получаю.
- Помнишь, ты мне говорил, что я еще пойму, что это значит — быть таким как ты? Я понял.
- Как я? Неотразимым интеллектуалом? - на лице Капраноса впервые за вечер появилась его фирменная ухмылочка.
Ник усмехнулся ему в тон:
- Нет. Ночным.
Алекс снова закусил губу и покивал.
Ник не стал говорить ему, что на самом деле он просто всегда хотел быть таким, как Алекс, тянуться к нему, да просто, черт возьми, понять. Хоть сердцем, хоть умом, хоть кончиками пальцев — чем угодно.
- Мне нравится моя жизнь, Никки. Я не хочу и не могу ее поменять.
Ник фыркнул и хотел было засмеяться, но Алекс продолжил:
- И я хочу, чтобы в ней был ты. Ты для меня, как музыка, если ты понимаешь о чем я. А я не хочу трахаться с музыкой.
Ник не стал ничего отвечать, только неторопливо начал застегиваться и натягивать свитер:
- Ладно. Так. Я пойду.
- Где ты остановился?
- Нигде.
- Ты можешь остаться тут на ночь, - как-то вдруг растерянно предложил Капранос.
- Да ладно, я устал — поеду в аэропорт, а оттуда полечу домой, - сказал это Ник неожиданно даже для самого себя зевнул и стал поднимать сумки.
- В Германию?
- В Глазго.
Алекс вдруг как-то мотнул головой и внезапно спохватился:
- Нет, что за чепуха, Ник. Ты сам сказал, что устал. Ты же летел сюда черт знает сколько и вообще... Останься хотя бы на ночь. Серьезно, давай без глупостей.
Ник в очередной раз не мог понять, что тут вообще происходит.
- Может, выспишься и решишь вообще тут пару дней побыть, - начал уговаривать его Капранос и даже вынул у него из рук одну из сумок.
Маккарти посмотрел на своего мучителя совершенно несчастным взглядом. У него, конечно, не было особого плана, когда он сюда летел, но все это в него явно не входило.
- Останешься? - Алекс смотрел на Ника в упор, а потом поднял руку к стене, так что она замерла напротив выключателя (который так кстати оказался рядом). И выключил свет.
- А что если посреди ночи ты передумаешь? - прошептал Ник, он теперь видел Капраноса, кажется, еще лучше, чем при свете.
Алекс не ответил, только поцеловал его снова.
@темы: ff, mystic.doc, ¶