и да, тут есть один эпизод, за который я волнуюсь( но надеюсь, он будет ок.
Clap Hands, Here Comes Charlie
Эрик/Чарльз
Эрик/Чарльз
part 9
part 9
За всю свою жизнь Эрику приходилось вести дела с разными людьми, по большей части — по ту сторону закона или, как минимум, в «серой» зоне, а поскольку самого Эрика причислить к блюстителям порядка и добродетели мог разве что Чарльз (да и тот только под неслабой долей марихуаны), то судить других он не брался и вообще особого желания не имел. У Эрика в голове были свои категории, и людей он делил, в основном основываясь на шкале доверия. Ну, а как выставить кому-либо балл по этой шкале — это уже совсем другой разговор.
Не то чтобы Эрик был стереотипным непонятым героем из нуар-детектива, который нудным нарративом за кадром рассказывает о том, что больше доверяет криминальным элементам, потому что понимает, как работает их мозг, и потому что эти люди знают, чего хотят. Все это был печальный бред засидевшихся в барах дешевых сценаристов, а человек, которому Эрик доверял в жизни больше всего, разве что не носил белые сияющие доспехи и не попивал каждый день бурбон из Святого Грааля. Впрочем, о Чарльзе Эрику сейчас думать не хотелось, кроме того, это было бы непродуктивно.
Казино «У Чарли» (какая ирония) было местом, куда он наведывался после того, как все остальные его источники информации пересыхали. А еще, возможно, потому, что хозяин данного заведения, Чарли Кинг, всегда точно знал, чего хочет от жизни, и Эрик ему не доверял, но был настолько близок к этому, насколько это вообще было возможно с подобными людьми.
Эрик по большей части не водил дружбы с игроками, и сам не был особым специалистом в покере, хотя неплохо умел считать карты, но чувство правильного момента всегда проходило мимо него. К его счастью, чтобы поболтать с кем-то и выудить ответы на некоторые вопросы, проигрывать иногда было важнее. К тому же, он всегда мог отыграться в рулетку или креппс. Особенно в рулетку.
- Магнус, если ты проиграешься сегодня, знай, у меня всегда есть для тебя работа. По старой дружбе, конечно, - бросил Алек Сэндс, кивая на несколько карт, аккуратно сложенных перед Эриком рубашками вверх. Сэндс был чуть меньше, чем на десяток лет старше самого Эрика, и когда-то очень давно Эрик имел «счастье» на него работать (и обычно предпочитал не вспоминать об этом периоде своей жизни).
Алек, как больше десятка лет назад, так и сейчас, был до ужаса тощим глистом: высокий лоб, светлые волосы, кожа обтягивала его голову так плотно, что лицо вечно носило оскал сухого черепа. Но теперь, значительно постарев, он был пугающе близок к состоянию мумии. Он все еще оставался приверженцем уродливых пиджаков с огромными плечами, считая их нестареющей классикой. Он вообще считал себя большим модником и, по крайней мере, в то время, когда Эрик отзывался на Магнуса и работал на Алека, выполняя разного рода сомнительные поручения, следил за тем, чтобы все его «подопечные» одевались прилично и даже самолично выдавал на это деньги.
Сэндс держал несколько боксерских рингов и комнаты для тренировок, которые за определенную плату посещать мог любой, а имена особенно одаренных, по его мнению, попадали в таблицы тотализаторов.
Эрик терпеть не мог Алека, особенно теперь, когда, как поговаривали, он ударился еще и в рэкет, но их слишком многое связывало. В любом случае, дела Сэндса по большей части Эрика не касались, единственное, чем он мог быть сейчас полезен, так это сплетнями о том, какую реакцию вызывала смерть Шмидта в его кругах.
- Я ценю твою заботу, Алек, но у меня сейчас все более, чем замечательно. Лучше следи за своей сдачей.
Сэндс, впрочем, тоже ходил сюда не чтобы выигрывать, а скорее просто чтобы играть. Если в прошлом он и бывал настолько на мели, что готов был согласиться на счастливый случай в казино, то всегда посылал Эрика к рулетке, где после определенной тренировки своих сил Эрик научился правильно, но не слишком громко выигрывать. Крэппс, конечно, приносил больше удовлетворения, но едва ли часто встречались металлические кости.
Пепельницы на столе были забиты, менять их не торопились, но и сигареты никто не спешил откладывать — по крайней мере, за столом Эрика игроки курили непрерывно, так что смог над головой опускался все ниже. Сегодня был вечер «своих лиц», поэтому разговоры велись соответствующие, хотя и несколько завуалированные: о ставках на бегах, о ставках в боксе, о внезапном интересе федералов к цепочке довольно банальных, и тем не менее нераскрытых ограблений, о черных и, как всегда, о Гувере, потому что о нем эти люди, кажется, не забывали никогда. Эрик ждал одного: когда они наконец вспомнят о полумифическом (для них, весьма реальном — для Эрика) Клубе Адского Пламени и о его предполагаемых резидентах, потому как узнавая что-нибудь новое о них, почти всегда можно было судить о делах Шмидта. Клаус Шмидт давно пытался пробраться в их стройные ряды, но неизменно останавливался, по ряду причин и каждый раз различных.
После двух часов игры, когда Эрик в очередной раз кивнул и попросил еще одну карту, запихнул в рот сигарету и поправил манжеты давно пропитавшейся дымом рубашки, женщина, уже полчаса стоявшая у него за спиной, подошла ближе, перегибаясь через его плечо, и отогнула угол карты, только что аккуратно брошенной Эрику крупье. Алек покачал головой, а Эрик раздраженно выдохнул дым через нос и перевел на нее взгляд. Женщина улыбнулась одними губами и положила руку на спинку стула Эрика, касаясь прохладными пальцами его шеи. Она была... привлекательной, пряталась в узком черном платье и перекидывала меховую, пусть и несколько потрепанную, горжетку через плечо, и хотя можно было предположить, что она работала на кого-нибудь сидевшего за игральным столом, Эрик был почти уверен, что она была здесь одна.
На периферии мелькнул знакомый силуэт Кинга, с которым Эрик обменялся молчаливым кивком вместо приветствия, после чего тот поманил женщину за собой и, когда Эрик оглянулся на них снова, несколькими минутами спустя, она направлялась к выходу, а Чарли Кинг — к лестнице, ведущей на второй этаж, где располагался его офис. Самое время было сгрести оставшиеся фишки (комбинация в этот раз была весьма удачной) и последовать вслед за Чарли, потому как к нему у Эрика был более определенный разговор, чем к Алеку, но над столом наконец повисла фраза, которую Эрик ждал весь вечер.
- Недавно кое-что поставлял Старку. Он был в необыкновенно приподнятом настроении, кажется, говорил, что избавился от одного давнего и назойливого приятеля, - обронил один из приятелей Алека, и Эрик мгновенно напрягся, потому как Старк был членом Клуба Адского Пламени, а значит, скорее всего, речь шла о Шмидте. - Причем настроение было настолько приподнятое, что я, кажется, получил еще один... контракт, так сказать.
- Хорошие новости, - пробубнил Алек, а Эрик медленно оглядел сидевших за столом и отогнул карты, в очередной раз проверяя свой стрит. Больше по поводу Шмидта никто не высказался, но если Говард Старк верил в его смерть, значит, дело было действительно гораздо более запутанным.
После того, как все вскрылись, Эрик спешно встал из-за стола, забирая свой выигрыш, за что Алек похлопал его по руке и сказал:
- Ненавижу тебя за то, что ты всегда умеешь останавливаться, Магс.
Эрик широко и хищно улыбнулся и направился на второй этаж к Чарли.
***
Кинг сидел за столом, засучив рукава рубашки, и перебирал какие-то бумаги.
- Здравствуй. Хорошо, что ты зашел, Эрик, давненько тебя не видел, - сказал он, указывая на кресло напротив своего стола.
Эрик хмыкнул, но не торопился садиться, вместо этого обходя и без того знакомый кабинет по периметру.
- Многое ли меняется в твоем мире, Чарли? - поинтересовался он, глядя на фотографии, которыми был уставлена каминная полка: жена, сын, партнеры по бизнесу, - все до боли прозаично.
- Перестань слоняться по комнате, налей себе выпить и сядь уже, Леншерр, - выплюнул Кинг и зашелся кашлем, но когда Эрик наконец присел у его стола со стаканом бренди в руке, тот зажег еще одну сигарету.
Эрик только хмуро и молча поднял бровь.
- Мой врач говорит мне, что стресс и вредные привычки меня угробят. Что надо выбраться на свежий воздух и порыбачить. Только мой гребаный сын меня ненавидит, а без покера я загнусь со скуки после первой же недели за городом.
- С покером ты загнешься еще раньше, - Эрик покачал головой, наблюдая, как Чарли перевел взгляд на большую фотографию, единственную на его столе: на ней он стоял рядом со своими подельниками, а в рамку была подоткнута комбинация, благодаря которой он некогда выиграл достаточно большую сумму денег, чтобы открыть собственный бизнес.
Чарли Кинг вообще был весьма интересным малым, Эрик испытывал к нему порой почти родственную привязанность. Кинг зализывал свои не слишком густые, черные, как смоль, волосы назад, выделяя зубцами расчески борозды, идеально ровно выстригал усы и вообще весьма смахивал на Кларка Гейбла. Он готов был, не раздумывая и не прося ничего взамен, вернуть проигравшейся вдове золотое обручальное кольцо, которое она оставила в качестве залога, но при этом мог избить до полусмерти крупье, который за его спиной обсуждал то, какой у Чарли должен был быть крепкий зад, чтобы не потерять десять лет назад свою невероятную ставку, принесшую ему целое состояние.
- Какие у тебя тут дела, Эрик? - спросил наконец Чарли, откладывая в сторону бумаги.
- Стало быть, с отговорки о том, что старых друзей надо навещать чаще, я могу не начинать?
- Я тебя слишком хорошо знаю. К тому же, прошлый раз был не так уж и давно.
- Полгода назад?
- Я бы даже сказал, весьма недавно, - хмыкнул Кинг и откинулся на своем кресле. - Ты явно пришел что-то разнюхать.
- Возможно, - Эрик покачал головой и опрокинул в рот все содержимое своего стакана.
- Это по поводу твоего Шоу? - в своих допросах Чарли обычно был неумолим и не особо слушал, что ему на самом деле отвечают.
Эрик молча прищурился.
- Леншерр, я знаю, что просто так ты копать не будешь. Но послушай меня, как своего весьма давнего друга — судя по всем радарам, Шоу мертв. И если ты хочешь гнаться за гниющим следом, это твое право, но лучше задумайся, не пора ли тебе заняться делом.
Эрик улыбнулся, оскаливаясь:
- Открыть свое казино, как думаешь?
Кинг покачал головой и хохотнул на выдохе:
- Ни за что, ты обанкротишься в ночь после открытия.
- Давно тут был Логан? - сменил тему Эрик, неопределенно кивнув.
- В баре? На неделе.
- Мне надо с ним пересечься.
Чарли покачал головой, постучал пальцами по столу и наконец ответил, после минутного молчания.
- Ты никогда меня не слушаешь, да, Эрик? Впрочем, бог с тобой. Заходи в пятницу днем, он наверняка будет ошиваться в баре после того, как сделает ставку на скачках.
- Если бы слушал, давно бы жил богато и счастливо, - улыбнулся Эрик и, поднимаясь со стула, пожал Чарли руку.
- Не приведи господь тебе такой напасти, - парировал Кинг.
Эрик рассмеялся в ответ.
***
Когда тем вечером Эрик возвращался домой, он никак не предполагал увидеть сидящим на крыльце у своего дома Алекса, чтоб его, Саммерса. Причин у этого едва ли радостного события могло быть две: либо Чарльз в очередном приступе педагогической строгости выгнал Саммерса к чертовой матери, а тот, как услужливый щенок, отказывался уходить; либо Ксавье банально не было дома, что в целом было более вероятным сценарием, потому как за последнюю уже почти неделю Эрику удавалось улавливать чужие движения в квартире снизу весьма нечасто, да и то где-то под утро и в предрассветном сумраке, если Эрика вдруг вытряхивал из сна очередной кошмар. Не то, чтобы он особо следил за перемещениями Чарльза, конечно. И не то, чтобы он сам слишком часто бывал в последние дни дома.
- Блин, слава богу, хоть ты приперся наконец, Леншерр. Гребаная погода сведет меня с ума, ебаная весна, а я себе яйца чуть не отморозил на этом бетоне, - позвал Алекс, когда Эрик встал у нижней ступеньки, и одним движением встал на ноги, скрипя коленями.
- Саммерс, не весна виной тому, что у тебя всего-то навсего не хватает мозгов. Что ты тут забыл? Ждешь Чарльза? - спросил Эрик, поднимаясь по ступеням к входной двери. Даже если Чарльза не было дома, пускать этого малолетнего тунеядца к себе домой «погреться- поесть-попить-переночевать-сесть на шею» в намерения Эрика не входило.
- И да, и нет.
- Что это значит? - Эрик уже достал ключ от парадной, но заходить в подъезд не торопился, а чертов Саммерс тонких намеков, видимо, не понимал.
- Пришел к Чарли — думал, может, он тут будет. Но как увидел тебя на перекрестке, решил, что с тобой тоже можно пообщаться.
- «Пообщаться»? - Эрик вопросительно вскинул бровь.
- Ну, ты понял... Потереть.
- Я ни хрена не понял, Саммерс, - ответил Эрик и позвенел ключами.
Алекс опустил взгляд и ковырял ботинком ступеньку, то ли смущенный, то ли осаженный, но в любом случае выглядел и молчал так напряженно, что Эрик терялся.
Они простояли так, наверное, с минуту, и Эрик понятия не имел, почему Саммерс и не уходил, и не продолжал огрызаться. Сложно было поверить в то, что кого-то можно сломать неловкостью, и тем не менее. Эрик вздохнул и неопределенно махнул рукой, но придумать, что сказать, так и не нашелся, зато Алекс поднял взгляд на связку ключей у Эрика в руке.
- Ладно. У меня... может, чай есть. Или что-нибудь. Там, - пробормотал Эрик и направился открывать входную дверь.
Саммерс последовал за ним в подъезд, а потом и к Эрику в квартиру, хотя надежда на то, что он сядет где-нибудь у Чарльза под дверью, не умирала до последнего.
Все так же молча они расположились на кухне: Эрик поставил чайник, пока Алекс сидел за столом и сосредоточенно чесал затылок. Забавно, что делать чай на двоих стало уже почти привычкой, все движения — автоматические и инертные, не помнишь, когда начал, каким образом закончил и положил ли вообще сахар (конечно, положил).
Думать о Чарльзе сейчас не хотелось, потому как на голову и так давили слова Кинга, Сэндса, Старка и еще полдюжины людей, а единственное правильное решение маячило где-то на периферии и постоянно зудело между лопаток, но Эрик как никогда понимал, что сейчас ему надо было сделать все правильно, не ловить исчезающий след за несуществующий хвост, возможно, впервые за долгое время. И совершенно тогда не натворить глупостей, спасибо Эмме Фрост за неоценимый совет. Чертова сука, знала бы она, как была на самом деле права.
Эрик не стал садиться за стол, вместо этого прихлебывал свой крепкий, горький чай стоя, поглядывая то в крошечное окно над раковиной, то на Саммерса.
- И долго ты планируешь ждать тут Чарльза? - поинтересовался наконец Эрик.
- Вообще-то, я к тебе даже не просился, - промямлил Алекс в кружку. И был прав.
Какого хрена Эрик вообще впустил его к себе? Не хотел и не собирался, но черт бы побрал этих детей.
- Я просто хотел его увидеть, и что? - вдруг вскинулся Саммерс, хотя Эрик до этого молчал. Ощетинился, как дикобраз, видимо, в ответ на свои собственные предположения и домыслы. Эрик терпеть не мог, когда кто-то строил о нем свои собственные предположения.
- Ничего, - хмыкнул он.
- Он целыми днями сидит с этой херней на голове, пока большеногий крутит там свои ручки и тыкает в кнопки. Хотя он даже с этим клоуном не разговаривает. Понятия не имею, что он там делает, но без него мы ни хера делать не можем. Потому что, ха, блядь. Да потому что всем похер. Эта баба, агент МакТаггерт, пытается... но получается у нее херово, а уж всем остальным на нас...
Плевать.
«Так и есть. Им всем плевать на нас, но это только в лучшем случае», - подумал Эрик, на мгновение прищуриваясь. Саммерс был неглупым парнем (Эрик был не уверен, конечно, что среднюю школу окончить ему таки удалось, но, кто знает, Чарльз мог бы ради такого случая сотворить парочку чудес). С прагматической точки зрения неглупым, просто потому, что с самого юного возраста учился в жизни только одному: выживать и не лезть против тех, кто тебе не по зубам. А Эрик прекрасно знал, что такое жить, когда единственной стрелкой в твоем компасе является инстинкт самосохранения.
Сейчас, однако, его волновало другое, а именно: какого хрена творилось с Ксавье, если это так тревожило чертового малолетнего рецидивиста. Возможно, конечно, тот в очередной раз страдал недостатком внимания, но факт того, что Чарльз пренебрегал своим любимым занятием последнего времени — менторством над неокрепшими умами, — настораживал. Печально в данном случае было то, конечно, что Ксавье успел так въесться в подкорку своим постоянным присутствием, что Эрик не мог не думать о нем. И о том, что с ним было не так.
- И ты думаешь, что я к этому каким-то образом причастен? - выдавил из себя Эрик, и, наверное, этого говорить не стоило.
- Да какого хрена, я вообще... - в очередной раз возмутился Алекс, но заставил себя прерваться на середине предложения и начать заново. - Не знаю, блядь. Не знаю. Просто вы типа такие... кореши. Я подумал, может, ты что-нибудь... Может, ты в курсе. Или что ты ему скажешь, что мы не понимаем, на хрена он нас притащил в этот чертов центр, если ему вдруг стало на все это плевать. Как и всем остальным.
На последнем слове он поджал губы, но Эрик был не уверен от злости ли это, или просто чтобы не сболтнуть чего-нибудь лишнего.
- Я не знаю, почему Чарльз избегает вас, - ответил Эрик после минуты размышлений, и не то, чтобы он соврал, потому как он действительно понятия не имел, что творилось с Ксавье всю неделю, но с другой — глупо было отрицать то, как это поведение «внезапно» совпало с их недавней ссорой. - Честно говоря, свою квартиру он тоже по большей части избегает.
Саммерс раздраженно выдохнул и подергал свою почти не существующую челку:
- Думаешь, он опять перебивается чужими спальнями? - спросил он, глядя на Эрика, как будто они когда-то давно уже все это проходили и сейчас искали наиболее безболезненное решение того, как вернуть Ксавье на путь добродетели.
- Понятия не имею, - коротко ответил Эрик, ощущая, как ложки в шкафу за ним потряхивает. Потом достал из кармана сигареты, и они с Алексом на пару задымили.
Твою мать, он же не собирался думать о Чарльзе. Ему вообще давно надо было понять, что искать запасные выходы нужно, даже если рядом обворожительный телепат, который решает все твои проблемы, приложив два пальца к виску, после чего опускается перед тобой на колени и отсасывает лучше любой проститутки.
За последние несколько дней Эрик вдруг ярко и совершенно отчетливо осознал, как сильно его жизнь стала упрощать телепатия Чарльза, и насколько беспомощным с непривычки, после ее исчезновения и отсутствия по первому зову, он стал себя ощущать. Вытащить документы из полицейского участка? Не проблема, никто даже не заметит, что вы там были. Выведать любые тайны, тихо и безболезненно? Стоит только щелкнуть пальцами. Если смотреть на подобную ситуацию отстраненно, то подобная концентрированная и идеально выверенная сила пугала и возбуждала одновременно. С властью и идеальным фокусом так было всегда. Но как итог, Эрик находил себя на неожиданном перепутье: попытаться всеми силами вернуть Чарльза в поле своего влияния, потому как Эрик был уверен, что подобный союзник в его жизни не появится больше никогда; либо сорваться с места и уехать куда-нибудь в Европу, ибо сила, как известно, имеет не меньший наркотический эффект, чем известный белый порошок, привозимый из Афганистана. К тому же зависеть от Чарльза и его телепатии было опасно, особенно если учитывать его неопределенную связь с правительством.
Проблема была в том, конечно, что на данную ситуацию со стороны было смотреть легче, нежели субъективно, потому что забыть хотя бы на минуту о том, что тебе, черт возьми, просто хочется его увидеть, прямо сейчас, без особой на то причины, - плевать на то, что он идиот, ребенок не меньше своих подопечных и ничего не понимает, - было бы проблематично. Чертово иррациональное желание быть рядом с внезапными людьми. Причин на то, почему Эрику стоит держаться от Ксавье подальше было в несколько раз больше, и, что самое забавное, в этот раз он сделал бы это не ради себя. Отвратительные и предательские чувства — дружба и привязанность.
- Ему не наплевать на вас, - сказал Эрик, почти теряясь словами в едва видимой и быстро исчезавшей серой сигаретной дымке. - И ты идиот, Саммерс, если так думаешь.
Алекс поморщился, но в итоге расплылся в ухмылке и ответил:
- Если они не хотят запихнуть меня обратно за забор с колючей проволокой, я уже счастлив.
«Ты не представляешь, насколько», - подумал Эрик.
***
Джеймс Логан, в свое время, в перерывах между серьезными разговорами любил рассуждать с Эриком о скачках и ставках, которые люди на них делают. Он говорил, что всех надо проверять, основываясь на том, умеют ли они выигрывать.
- Ты же писатель, Леншерр, ты должен уметь делать ставки. Какой из тебя нахрен писатель, если ты не умеешь правильно ставить на скачках? - заводил он свою любимую песню, зажевывая сигару и попивая свой любимый канадский виски. Издеваться над Эриком тоже было его любимым занятием, впрочем, зеркальное утверждение было не менее верным.
- Человек, который может выиграть у долбаных лошадей, может сделать почти все, что захочет, - выдал Логан первым делом, когда Эрик присел рядом с ним у бара в пятницу ближе к вечеру. - Ну, здаров, Леншерр.
- Минута мудрости. Я успел забыть, как это с тобой бывает. И часто ты видишь любимчиков букмекеров успешными людьми? - ответил Эрик и заказал себе водку-мартини.
- Проблема в том, что такие люди не ходят на скачки, - Логан расплылся в ухмылке, поднял свой стакан в немом салюте и осушил в один глоток. - Ну, рассказывай.
- Я надеялся, что сегодня мне что-нибудь расскажешь ты.
- А, конечно, как я мог забыть, что спрашиваешь ты всегда только об одном, - Логан покачал головой, громко потер щетину на щеках и как-то нервно одернул свою вечную клетчатую рубашку (он вообще был едва ли не единственным человеком, которого пускали в бар при казино не в костюме). - Ты в курсе, что сейчас происходит во Вьетнаме?
- Гражданская война?
- Точно. Коммис и все такое. А поскольку это любимая тема наших приятелей наверху, то ходят слухи о том, что из-за того, что долбаные партизаны на юге набирают силу, скоро туда отправится военная помощь покруче гуманитарной.
Эрик хмыкнул и полез в карман за собственным сигаретами, а пока раздраженно чиркал спичкой, поинтересовался:
- Ты, конечно, высадишься там в числе первых.
- Если повезет.
- Не могу поспорить с тем, что новость животрепещущая, но какое мне, нахрен, до этого дело?
Логан понизил голос и почти прорычал на выдохе:
- А такое, Леншерр, что слухи там ходили не просто о парочке вертолетных рот, но о чертовом ядерном оружии. Идею отмели, конечно. Пока что. По буквам надо объяснять, от кого она исходила?
Эрик вертел сигарету между пальцев и хмурился — вникать в бесконечные планы Шмидта было сложно, а в данном случае еще и бесполезно, потому как миссии добраться до него и пустить пулю ему в лоб они не содействовали. Эрик вопросительно вскинул бровь, и Логан продолжил:
- Замяли эту идею отчасти потому, что мертвый Шоу не может продолжать пропихивать ее в определенных направлениях.
Это означало, конечно, только то, что даже в министерстве обороны, на самом высоком уровне, бытовало мнение, что Шмидт и правда был мертв. Либо, конечно, все просто делали вид, что верили в это, чтобы не возникало лишних проблем. В любом случае, слишком много усилий было потрачено для создания видимости того, что Шмидт вышел из игры, и теперь было совершенно ясно, что спектакль этот разыгрывался не для одного Эрика. Глупо было вообще такое предполагать.
- О чем задумался, Леншерр? Сделал выводы? - спросил наконец Логан, постукивая стаканом по лаковой поверхности барной стойки.
- Все это как-то слишком... - Эрик покачал головой и выдохнул дым через нос одним резким толчком, - странно. Я давно перестал пытаться понимать его мотивы, мне, в общем-то, на них глубоко наплевать. Но все здесь шито белыми нитками.
- Слушай, приятель, не лезь туда, где плавает рыба в два раза больше тебя. Чертовы федералы и ЦРУ в последнее время всполошились не на шутку, мне это не нравится, так что и тебе бы залечь на дно и успокоиться на время.
Эрик хмыкнул и несколько раз кивнул, потому как и сам прекрасно понимал, что в данный момент времени это было единственно возможным вариантом продолжения его деятельности. Если он хотел, чтобы Шмидт верил в то, что Эрик, как и все остальные, слез с его хвоста, надо было на время прекратить всяческую деятельность по его розыску, по крайней мере, очевидную. И в этом месте как раз должен был бы блеснуть своим бесценным камео Ксавье, но... Да, об этом думать сейчас было не время.
Пора было собирать чемоданы, наверное.
- Не принимай меня за идиота, Логан. Я и без тебя знаю о всех своих немногочисленных опциях дальнейшего существования. Слова не слишком длинные? - Эрик ухмыльнулся, когда его собеседник бросил на него раздраженный взгляд.
- Не умничай, Леншерр. А то когда-нибудь в темном переулке тебе не повезет.
Эрик едва не задохнулся смешком, подобрал свой плащ и федору с соседнего стула и, оставив на столе деньги за выпивку, развернулся к Логану:
- Так кто же пришел первым? На скачках.
- Циклоп.
- А на кого ставил ты?
Логан широко ухмыльнулся, а Эрик на прощание отсалютовал ему шляпой.
***
Вечером того дня, когда Эрик вернулся домой, Чарльз был у себя, и впервые за неделю — так рано. Видимо, он находился в недюжем возбуждении, потому как его волнение и нетерпеливость просачивались в мозг Эрика сами собой, будто пузырьки свежего холодного шампанского.
И, видимо, сравнение с бокалом шампанского было в данном случае более чем уместно, потому что когда Чарльз поднялся по лестнице и постучал в дверь, первая мысль Эрика, когда он открыл ему дверь, была связана с исключительно порозовевшими щеками, запачканными веснушкам — нетрезвого Ксавье Эрик научился различать по нескольким основным признакам, одним из которых был этот горячечный румянец, всегда стремительный и теплый на ощупь.
- И когда ты уже успел? - пробормотал Эрик себе под нос. - Здравствуй, Чарльз.
- Здравствуй, друг мой, - ответил Чарльз, осторожно улыбаясь. - Я не пьян, вопреки твоим поспешным предположениям. Ты меня впустишь?
Эрик потер лоб, но кивнул и отошел в сторону от дверного проема. В последнее время неловкие эпизоды следовали за Эриком по пятам, и это уже успело стать весьма утомительным. После того, как Эрик запер дверь, они постояли несколько минут друг напротив друга, пока наконец Чарльз не улыбнулся, криво и обнажая зубы, и сказал:
- Это все просто... как-то...
- Как? - спросил Эрик.
- Глупо. Что мы с тобой не разговариваем. И что не виделись почти неделю.
- Я нередко бываю дома, - ответил Эрик, но как-то по инерции, без запала. Ему хотелось, чтобы этот разговор закончился, и система их сосуществования друг с другом снова пришла в равновесие.
- Ты запер окно в своей спальне, - ответил Чарльз и на этот раз улыбнулся, поджимая губы, как будто извиняясь за что-то.
- Вообще говоря, чтобы попасть в мою квартиру, можно просто войти через парадную дверь, - Эрик приподнял бровь, и уже знал ответ Чарльза еще до того, как закончил собственную фразу.
Чарльз нетерпеливо хмыкнул и сказал, конечно: «Ну, вот я и пришел». После чего расцвел неясным чувством радости, которое спроецировал, намеренно ли или случайно, на Эрика — по нервным волокнам и до самых кончиков пальцев. Эрик встряхнул головой, и чужеродное чувство отступило, резко и оставляя жжение будто от укуса крапивы.
- О, Эрик... - выдохнул Ксавье и вцепился в его руку, сжал чужую ладонь в собственной и, чтоб его, не торопился отпускать.
Пока Эрик на кухне мыл чашки, кипятил воду в чайнике и искал заварку, Чарльз сидел за столом, закинув ногу на ногу, и молчал. Однако молчал он громко, и Эрик совершенно точно предпочел бы, чтобы он, как обычно, болтал без умолку. И хотя напряжение между ними рассосалось, как будто наводнение отошло от берегов, Чарльз явно хотел сказать что-то еще.
Когда Эрик поставил перед ним теплую чашку со сладким белесым чаем, Ксавье даже не потянулся к ней.
- Я видел недавно Саммерса. Он сказал, что ты целыми днями работаешь с Серебро и игнорируешь его и всех остальных.
Чарльз махнул рукой:
- Да, я знаю. Он решил, что у меня апатия или что я во всех них разочаровался. Или что меня бросила девушка, причем он, кажется, подозревает Мойру. Мне просто надо было поработать кое над чем.
- Значит, никакой апатии? - спросил Эрик, ощущая, как уголок его губ едва ни дергается — нервный тик или улыбка. Хотя отрицать, что он был несколько разочарован тем, что Чарльз не особенно страдал по поводу их ссоры, было бы непродуктивно. Хотя бы в собственной голове.
- Вовсе нет.
- Неужели твое всепрощение настолько велико, что ты разучился злиться даже на оппонентов в дискуссии? - спросил Эрик, криво ухмыляясь, и, конечно, как он сразу не распознал этот чертов покровительственный тон, ненавистный ему с самого детства. Любопытно, что после смерти матери ему никто не покровительствовал, но подобный тон использовал каждый второй взрослый, каким-то образом мелькавший в его жизни.
- Я остыл уже на следующее утро или, возможно, даже оказавшись в собственной квартире. И я знал, что ты тоже вскоре остынешь, нужно было просто подождать и дать тебе... свободное пространство. Я знаю, что тебе иногда нужно время, чтобы смириться с определенными вещами и прийти к определенным выводам. Я просто хотел... не мешать. Плюс это дало мне шанс погрузиться в работу, - Чарльз пожал плечами, глядя себе в чашку и проводя пальцем по ее ободку.
От вспышки злости Эрику едва не парализовало грудину, и он едва сдерживался, чтобы снова не затрещать ложками в шкафу. Весь чертов день ты думаешь только о том, что молчание между вами слишком затянулось, а в итоге этот чертов мнительный говнюк продолжает вести себя так же высокомерно, как и неделю назад. Ничего не изменилось, ровным счетом ничего, никто не пришел ни к каким выводам.
Чарльз тут же вскинулся, видимо, почувствовав настроение Эрика, нашел его взгляд и поднял брови. Облизал губы, нервно, вовсе не эротично, и стал говорить:
- Эрик, я... я хотел сказать кое-что. Признаться кое в чем, и я надеюсь, что ты не сочтешь меня... лицемером или каким-нибудь отвратительным манипулятором из-за того, что я сделал. Я просто хочу все сделать правильно, в этот раз, поверь мне.
Эрик напряженно выдохнул и продолжал молчать в ожидании.
- В тот раз, когда ты впервые был у меня на вечеринке, мы заперлись в ванной, и я предложил тебе рассказать что-нибудь о себе, что угодно, все, что пожелаешь, чтобы ты поверил мне. Ты попросил показать тебе мое самое ужасное детское воспоминание, и я... - Чарльз закусил губу и остановился.
Только не говори, что ты его выдумал. Чертов Ксавье, лживый маленький ублюдок.
- Нет, что ты! - принялся защищаться Чарльз. - Я не выдумал его, просто... Возможно, это воспоминание могло подарить несколько ложное восприятие того, что происходило со мной в детстве на самом деле. Я так хотел... я хотел понравиться тебе, жаждал твоего доверия. Я думал, что ты поверишь мне, только если узнаешь, что у меня было... тяжелое детство. Что-то вроде того.
- Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Чарльз.
Ксавье выдохнул и наконец сгреб свою чашку ладонями:
- Я пытаюсь сказать, что... в том воспоминании моя мать жалеет о моем существовании. Но неправильно было бы сказать, что она совсем не любила меня. То есть, все было не настолько плохо. Обычно. Я не соврал о том, что это мое самое ужасное детское воспоминание. Но... у нас были и хорошие дни.
Чарльз улыбнулся как-то болезненно, и от него вдруг почти физически повеяло воспоминаниями, не так отчетливо, как если бы он намеренно транслировал Эрику в голову очередную телепатическую киноленту, скорее кусками, головокружением и плохо сформировавшимися детскими эмоциями.
- Как-то раз, к примеру, еще до того как у нас появилась Рейвен, я наткнулся на Шэрон в ее комнате в каком-то невероятно чудесном настроении. Она поставила пластинку Коула Портера, - она любила Генделя и Коула Портера, все остальные пластинки, что ей дарили, обычно пылились в шкафу, - взяла меня за руки, и мы протанцевали весь вечер, смеясь и спотыкаясь о ноги друг друга.
Эрик, урывками наблюдая за этой сценой то ли у себя в голове, то ли на каком-то потустороннем уровне восприятия, вспомнил о собственной матери: о том, как она никогда не танцевала, зато очень часто пела.
Чарльз вздохнул и пробормотал, в очередной раз прерывая поток своих чувств и воспоминаний:
- Через пару лет я правда понял, что на самом деле она просто была в стельку пьяна и не особо соображала, что делает. Но... нам было весело. И я был счастлив тогда. Пожалуйста, Эрик, - Ксавье поднял на Эрика свой ясный и почти умоляющий взгляд, - не думай, что я хотел каким-то образом... уменьшить значимость твоих воспоминаний о матери, когда показывал тебе... тогда.
- И это... это то, о чем ты хотел сказать, пока распылялся в извинениях по поводу своего лицемерия? - медленно и спокойно уточнил Эрик.
Господи, он поверить не мог, что такой странный человек как Чарльз Ксавье умудрялся каким-то образом существовать и функционировать в этом мире. Худший телепат в мире, который боится, что его собственные плохие воспоминания недостаточно плохи.
- Чарльз. Если мне было расти тяжелее, чем тебе, это еще не значит, что твои... проблемы не важны и незначительны, - сказал Эрик, потирая глаза.
- Я боялся, ты подумаешь, что... что я попытался манипулировать тобой тогда.
- И это было именно так. Но, Чарльз, я не идиот, я шел на это вполне осознанно. И я... не пожалел о том, на что согласился.
Чарльз со своими глазами-блюдечками приоткрыл рот, делая очень удивленное лицо, потом вдруг прищурился, наклоняя голову набок, растянул губы в знакомой улыбочке и кивнул, видимо, улавливая какие-то только ему ясные подтверждения на волнах чужих извилин.
Эрик поднялся из-за стола, чтобы отнести чашку к раковине, неторопливо помыть ее, вытереть, и вообще сделать что угодно, только бы не смотреть на разглаживающееся лицо Чарльза Ксавье. И чтобы не выдать собственного облегчения, мелкой рябью плескавшегося почти через край.
- Мы с Рейвен постоянно ссорились, сколько себя помню. Она, все еще несколько экзальтированная и вспыльчивая, я, со своим вечным нежеланием признавать... свою неправоту — по-другому у нас не получалось, но это не мешало нам быть счастливыми. Но в последние годы это стало почти невыносимо. Мы ссорились, разбегались по углам, а потом оказывались вместе на каком-нибудь диване с одной книгой на двоих. Мы никогда не извинялись, просто продолжали жить дальше, потому что видеть улыбающиеся лица друг друга было много важнее. Эрик.
Эрик так усиленно смотрел на кухонный фартук, замощенный глянцевой плиткой, что не заметил, как Чарльз оказался почти у него за спиной. Теперь ему оставалось только стоически повернуться к Ксавье лицом.
- В этот раз я хочу все сделать правильно. Мне кажется, нам надо было просить прощения. Хотя бы иногда. Тогда, возможно, сейчас все было бы не настолько плачевно.
«О, боже», - подумал Эрик с нарастающим чувством ужаса, который до боли напоминал гул в ушах от звука полицейских сирен. - «О боже, нет. Я не знаю, как это надо делать».
- В тот раз мы... я сказал много всего, что не должен был говорить. И вообще вся наша дискуссия была похожа на разговор слепого с глухим.
О нет.
- Прости? - выдохнул Чарльз, оказываясь еще ближе. Черт, как Эрик, оказывается, скучал по отсутствию личного пространства, горячему и глубокому удовлетворению, накапливавшемуся между телами статическим электричеством.
Эрик несколько раз кивнул и тихо ответил:
- Ты прав. Прости.
«Я понятия не имею, что надо говорить в таких ситуациях», - подумал Эрик. - «Сделай все за меня, чтобы все было, как надо». И точно знал, что Чарльз его услышит, потому как именно на это и надеялся.
Ксавье положил ладони, обволакивающе мягкие, ему на щеки и поцеловал — уверенно , но не глубоко, коротко и одними губами.
- Я не собираюсь мучить тебя и пытаться вытащить слезливые признания в том, как тебе жаль.
- Но я был прав.
- Я тоже был прав.
Они уставились друг на друга, скептически выгибая брови, но не выдержали и расхохотались, и Чарльз потянулся за очередным поцелуем.
- Это бесчеловечно — приучить меня к регулярному сексу, а потом не прикасаться ко мне почти целую неделю, - промямлил он Эрику в рот, покусывая его губы.
«Я мог бы сказать то же самое тебе», - подумал Эрик и положил ладонь Чарльзу на шею, осторожно вдавливая пальцы в кожу, отчего Ксавье стал целоваться еще более самозабвенно.
- Черт... Эрик... я хочу, чтобы ты меня трахнул, - проговорил он Эрику прямо в рот, влажно обводя языком его губы, отчего Эрик вспомнил, как совсем недавно точно так же обводил языком соски Чарльза, а Чарльз, чертов Чарльз, только беспомощно смотрел на него, приоткрыв рот.
- К этому все и шло. Я надеюсь, - коротко ответил Эрик и собирался потянуть Ксавье за собой в спальню, но Чарльз, кажется, не торопился сдвигаться с места.
Эрик перевел на него вопросительный взгляд и поинтересовался:
- Ты хочешь заняться этим тут? Снова?
- Нет. То есть да. Но не в этот раз. Ты не понял. Я хочу, чтобы ты трахнул меня, - последнее Чарльз выдохнул с невозможно неприличным выражением лица, привязывая к концу предложения весьма однозначный образ того, что он на самом деле имел в виду.
Образ включал в себя Чарльза, стоявшего на четвереньках, и Эрика, трахавшего его, вцепившись руками в его бедра и оставляя синяки, закрывавшие мелкие и частые веснушки. У Эрика, кажется, мгновенно помутнел взгляд и помутился рассудок, потому что... потому что да. Боже, да.
Чарльз, воспользовавшись минутной беспомощностью Эрика, потянул его на себя, ловко разворачивая, и вжал в столешницу разделочного стола, просунул бедро Эрику между ног и потерся несколькими плавными и твердыми движениями, вставая на носочки и опускаясь обратно.
- Масло. Возьми, - сказал он и укусил Эрика за нижнюю губу.
- Какое... блядь... масло?... - на выдохах и по инерции переспросил Эрик.
- Любое. Черт. Для готовки. Подсолнечное или сливочное?
- Какая разница? - простонал Эрик и сжал ягодицы Чарльза, притягивая того еще ближе.
- Лучше подсолнечное. Но сливочное... это так по-британски, конечно: готовить на сливочном. Черт, хочешь поджарить... пару сосисок и яичницу... на сливочном, Эрик? Классический английский завтрак, - Чарльз, как всегда, просто физически не мог умолкнуть ни на минуту, каждый вдох и пауза сопровождались очередной фразой, так что оставалось уповать только на то, что он заткнется, хотя бы тогда, когда Эрик будет его ебать.
- Оставь свои идиотские шутки на другое раз, Чарльз. Но в любом случае, она была ужасная.
Чарльз наконец нащупал у Эрика за спиной бутылку с маслом, после чего в течение нескольких минут они оказались уже в спальне, упали на кровать и торопливо избавляли друг друга от одежды.
- Мне нравится... ммм... что даже после продолжительной ссоры наш секс продолжает преодолевать невозможное, - рассуждал Чарльз, лежа на спине, пока Эрик целовал и облизывал его шею, стягивая с него светло-серую и весьма видавшую виды рубашку.
Эрик провел раскрытыми руками по чужому торсу, закругляя движение и уводя руки к бокам, так что в итоге они оказались почти у подмышек Чарльза; после этого поспешно провел языком прямую линию по его шее, соединяя будто по точкам ключицы, кадык и, наконец, снова губы — и все это в очередной попытке его заткнуть. Вытряхнуть Чарльза из брюк было следующим пунктом плана, так что Эрик расстегнул его штаны, пока тот сосредоточенно пересчитывал языком зубы у Эрика во рту, после чего отстранился, откидываясь назад, чтобы сесть, несколькими резкими и почти жестокими движениями сдернул с Чарльза его брюки вместе с бельем до середины бедер, любуясь проступающими мускулами, когда Ксавье приподнимался и изворачивался, помогая ему.
Твою мать, Эрик и правда успел соскучиться по этим бедрам, и веснушкам, и блядской дорожке, опасной и извилистой тропой тянувшейся от живота к паху.
Ксавье вздохнул и раздвинул ноги, когда Эрик не выдержал и, так и не сняв с него слаксы до конца, наклонился вперед, сгибаясь едва ли не вчетверо, чтобы поцеловать еще не стоявший, но медленно наливавшийся необрезанный член Чарльза у основания, несколько раз по длине ствола, и последний — влажно и неаккуратно — головку. Эрик не собирался отсасывать ему, точно не сейчас, но от того, как он вылизывал его пах, Чарльз ерзал и напрягался не меньше, цепляя пальцами волосы у Эрика на макушке.
Когда Эрик наконец отстранился, сжимая в кулаке основание его члена, и оглядел его, раскрасневшегося, будто обгоревшего на солнце, Чарльз снова заговорил:
- Не смотри на меня так. Это ужасно, когда ты смотришь на меня так... когда ты почти полностью одет, а я — совсем голый.
Эрик в ответ только криво улыбнулся и принялся медленно и размеренно дрочить член Чарльза, который так и не выпустил из своей хватки. Ксавье в свою очередь несколько раз громко выдохнул, закрыл глаза, закидывая руки за голову, и стал, судя по всему, наслаждаться моментом, то подавался бедрами навстречу неторопливым движениям чужой руки, то терся ягодицами о простыни.
Они продолжали так несколько минут, пока Эрик открыто любовался, почти физически ощущая, как его тело наполнялось предвкушением, а Чарльз жмурился, но не просил прекратить все это, хотя было очевидно, что такое внимание его несколько смущало. Боже, чтобы что-то смущало Чарльза Ксавье? Должно быть, это было впервые.
Наконец Чарльз не выдержал, нащупал лежавшую рядом с ними на кровати бутылку с маслом и пихнул ее Эрику в ногу.
- Друг мой, - процедил он сквозь зубы, после чего наградил Эрика дрожащим вздохом, - я не буду предлагать дважды. То есть... черт, буду, но... о боже, я так хочу... хочу, чтобы ты меня трахнул. Пожалуйста.
После чего чертов засранец, приподнялся и принялся стягивать с Эрика водолазку.
- Ты ведь это сказал, потому что... меня бы возбудило такое услышать? Правда, Чарльз? - спросил Эрик, пока они вдвоем споро и методично раздевали его, обмениваясь смазанными поцелуями.
- Если тебе хотелось это услышать, еще не значит, что мне не хотелось это сказать, - заявил Чарльз и, как всегда, обворожительно улыбнулся.
Пока Эрик быстро прикидывал, каким образом разобраться с маслом, чтобы все не перепачкать к чертовой матери, Чарльз, продолжая довольно улыбаться, сказал:
- Ну, давай же, специалист, твои скользкие пальцы...
- Ради бога, Чарльз, прекрати, - хохотнул в ответ Эрик.
Растягивать Чарльза было приятно. Просто потому, что он лежал на животе, поджав под себя ноги, а Эрик водил губами по позвонкам у основания шеи, касался кончиками зубов веснушек на его плечах и скользил пальцами, щедро обмазывая маслом и его ягодицы, и отверстие между ними. От правильной постановки пальцев Чарльз облизывал губы, и если они оба правильно выгибались, то не только свои.
Когда Эрик ввел в него третий палец, Чарльз, кусающий губы и едва не мычащий от нетерпения, уже через несколько минут с силой подался назад, поднимаясь на колени и вжимаясь спиной в голую грудь Эрика, так что их пот смешивался, и влажность над кроватью возрастала вдвое. Это заставило Эрика последовать за его движением, расправляясь, разминая плечи и спину, пока Чарльз находил наиболее удобное для него положение на четвереньках.
А потом он посмотрел назад через плечо, прямо на Эрика, облизал губы и даже не подумал закрыть рот. Эрик провел ладонью вдоль его позвоночника, напрягая пальцы, чтобы движение было ощутимым, а Чарльз выдохнул:
- Твою мать... Эрик... давай...
Эрик искренне надеялся, что он скажет еще и «пожалуйста», но в конце концов все сводилось только к тому, что у него уже давно стояло. Эрик потерся стволом своего члена Ксавье между ягодиц, после чего размазал по его и так уже скользкой заднице смазку с головки, отвел одну из ягодиц в сторону и медленно вошел внутрь. Чарльз был узким и горячим, и путь это было ожидаемо и ясно, но при этом — чертовки хорошо, невообразимо хорошо. Так, так приятно, что Эрик запрокинул голову и глубоко вздохнул.
Они трахались бы неторопливо, если бы это не был первый раз после весьма длительного перерыва. В итоге Эрик одной рукой сжимал плечо Ксавье, а другой, постоянно соскальзывавшей, измазанной маслом, пытался цепляться за его бедро. Чарльз жмурился, болезненно сводил брови, но стонал только громче, опуская плечи все ниже к матрасу, сжимая член Эрика в себе, намеренно крепко, и Эрик едва дышал от осознания того, что Чарльзу это явно доставляло дискомфорт, но он продолжал делать себя невыносимо узким, и Эрик не стал бы врать, если бы сказал, что это было именно то, чего ему хотелось.
Эрик согнулся над чужой спиной, просунул руки под бедра Чарльза, почти подхватывая снизу, чтобы держать одной рукой крепче, а второй, скользкой, потянуться к его члену. У Эрика стучало в висках и выверенные, глубокие толчки становились асимметричными от осознания того, как идеально его предплечья помещаются в сгибы чужих ног на внутренней стороне бедер.
- Стой! Подожди... стой... - выстонал Чарльз, наугад забрасывая руку назад и хватая Эрика за волосы, и Эрик тут же понял, не без телепатического вмешательства, видимо, что Чарльз хотел, чтобы Эрик убрал руку от его члена. Пока что.
И в этот же момент, когда слабо-рациональные остатки мозга вспомнили о телепатии, Эрик вдруг осознал, что некоторые из его ощущений были... не его. Он не чувствовал, будто его трахают, но с каждым толчком к его ягодицам прижимались жесткие короткие паховые волосы, что просто не могло быть правдой. И если Эрик в данной ситуации был способен правильно рассуждать, вывод по этим ощущениям он мог сделать только один — Чарльзу это нравилось.
В поисках беснующейся нитки рваного пульса в бедренной артерии Эрик положил руки Чарльзу на бедра, обхватывая, сжимая, разглаживая мурашки, и наконец нащупал, почти до боли (и он был в этом уверен, потому что теперь ему передавалось уже не меньше половины всех осязательных ощущений Чарльза) вдавливая в нее большой палец. Ощущения выстрелами и отдачей наполняли Эрика пугающе быстро, свои и чужие смешивались, кровь по венам стучала тяжело и густо, намагниченная, металлическая и... пахнущая железом... твою мать...
Чарльз под ним будто получил новые очертания: Эрик чувствовал его кровь, его спазматически бьющееся сердце с легкой аритмией, крепкие стенки вен и хрупкие капилляры.
Эрик еще никогда до этого не ощущал свою силу таким образом. И это было слишком. Слишком близко.
Чарльз вскрикнул, когда Эрик резко и не слишком аккуратно вытащил из него свой член, но сразу же заменил его пальцами.
- Блядь, блядь, блядь, Эрик, - повторял Чарльз почти, как молитву (адонай сфатай тифтах у-фи ягид тегилатеха, барух ата адонай адонай адонай адонай... только не сейчас), уткнувшись лицом в простыню. Слышать от него такие слова было непривычно, они пробирали до дрожи, заставляя Эрика скалиться в улыбке.
Эрик ввел в него четыре пальца, почти с легкостью. Они скользнули в уже растянутого Чарльза, не встречая особого сопротивления, и Ксавье вздохнул и вздрогнул. Другой рукой Эрик снова обхватил его член, который встал в его хватке полностью за считанные секунды. Чарльз прятал лицо, утыкаясь лбом в матрас, и совершенно прекрасно стонал. Эрик уперся большим пальцем в мягкую кожу за мошонкой, продолжая трахать Чарльза четырьмя пальцами, надавил сильнее, потому что так было удобнее, и было бы замечательно стимулировать еще и его простату, но сейчас Чарльзу было достаточно и этого — мускулы на его спине напрягались и ходили под кожей так, будто из лопаток вот-вот должны были прорваться зачатки крыльев.
Чарльз завыл, продолжая тереться лицом о простыни, и Эрик только успел прорычать: «Только не смей... утащить меня вместе с собой» - перед тем, как ему уже приходилось ловить ладонью чужую сперму, чтобы не перепачкать ей всю кровать. Чарльз опал всем телом, и не рухнул на кровать лишь потому, что и так уже почти лежал на ней, приподняв для Эрика вверх только свои задницу.
Эрик вытер руки о край простыни, до этого подоткнутый под матрас, вытер с лица пот двумя движениями: над бровями и с висков, под носом и под нижней губой, - после этого положил ладонь на менее мокрую поясницу Чарльза и провел ею вниз, сжимая одну из ягодиц. Дышать было тяжело и туго, у него все еще стояло, и он все еще не кончил.
- Подожди... дай мне. Пару минут. - на выдохах пробормотал Чарльз и неуклюже перевернулся на спину. Его лицо было еще более раскрасневшимся, чем прежде, ресницы на опущенных веках слиплись от пота, он тяжело дышал, и Эрик не сразу заметил, как нависает над ним все ниже и ниже, пытаясь рассмотреть каждую пору.
Поскольку руки у Эрика ныли от напряжения, он откинулся на другую половину кровати. Он лежал на спине, выравнивая дыхание, неторопливо водил рукой по своему члену, распределяя по нему смазку. Чарльз, будучи верен своему слову, через несколько минут тронул предплечье Эрика и поманил его ближе. Перед тем, как Эрик снова мог нависнуть над ним, Ксавье согнул ноги в коленях, прижимая их к груди, потянулся руками ниже и сам развел свои ягодицы.
- Блядь. Чарльз, твою мать, - выплюнул Эрик, в очередной раз давясь волной возбуждения, и с силой шлепнул Ксавье по одной из ягодиц, после чего вел в него свой член и уперся ладонями в матрас, с двух сторон от чужой талии.
Чарльз теперь, после того как кончил, был расслабленным и податливым, принимал толчки Эрика мягко и покорно, будто едва осознавал, что происходит. Единственным местом, где они сейчас соприкасались, было там, где Эрик толкался внутрь, и было в этой псевдо-анонимности что-то до одурения возбуждающее, как и в наполнявших воздух вокруг них непристойных хлюпающих звуках. Чарльз склонил голову на бок и смотрел на Эрика, закусив нижнюю губу, отчего Эрик мог двигаться только быстрее. В конце концов он вцепился в поднятые ноги Чарльза, для лучшего упора, и когда тот вздохнул, приоткрывая рот, оргазм накрыл Эрика так неожиданно и с такой силой, что он выкрикнул, сам того не желая, и продолжил еще несколько секунд двигаться в том же ритме, пока не накренился вперед, упираясь лбом в чужое колено прямо перед собой.
Расслабиться ему, однако, не удалось, потому что Чарльз недовольно вскрикнул и отпихнул его:
- Твою мать... что это было? Когда ты кончил, и теперь. Что это за черт? - затараторил Ксавье, пока Эрик пытался прийти в себя.
Волосы Чарльза торчали во все стороны, и вся комната каким-то непонятным образом вибрировала и жужжала. Точнее, так он воспринимал это своей силой. Эрик едва слышно засмеялся на выдохах и растянулся на кровати рядом с Чарльзом, раскидывая руки и ноги, насколько позволяло свободное пространство.
- Статическое электричество, - выдавил он наконец.
- О боже. Ты это можешь? - сказал Чарльз откуда-то сбоку, и голос его звучал растянуто и пьяно.
У Эрика почти кружилась голова, мышцы уже начинали ныть, но он наслаждался одновременно и только что накатившим оргазмом, и своеобразным уединением, когда он мог лежать на кровати и ощущать себя совершенно комфортно в собственной шкуре, без того, чтобы после секса к нему кто-нибудь лез. Не то, чтобы он этого не любил, но сейчас такое грозило передозировкой тактильности. Чарльз рядом лежал приблизительно в таком же встрепанном состоянии, когда мозг был на грани отключения: он успел снова перевернуться на живот и спрятать руки под себя. Его дыхание выравнивалось, и он, наверное, был в нескольких шагах от изнуренного и долгожданного сна, и в этот момент Эрик подумал, что это было, возможно, одним из самых сексуальных зрелищ, которые ему довелось видеть в своей жизни. Боже, это стоило и той гребаной ссоры, и всего нервного недельного ожидания.
***
Утром они привычно и спокойно расположились на кухне.
Только-только проснувшись, Чарльз первым делом потянулся, замычал и сказал:
- Хочу есть. Безумно, безудержно! Ризотто. Кесадилью. Стейк с кровью, пасту, лазанью, сырный суп и бургер.
Эрик потер глаза, зарылся пальцами в волосы, почесывая скальп, и ответил:
- У меня в холодильнике есть только яйца и масло.
- И помидор.
- Возможно.
- Ну, яйца тоже неплохо, - Чарльз расплылся в улыбке, и энтузиазму его не было предела.
В итоге, яичницу жарил, конечно, Эрик. Чарльз в это время успел сходить к себе, прихватив на обратном пути Кота, и теперь сидел за столом в своем фирменном истлевшем в манжетах халате.
- Я хотел тебе кое-что рассказать вчера.
Эрик сосредоточенно выскребал яйца на тарелку, засыпая их слоями перца в качестве мести.
- Опять? Боже, что еще.
- Пожалуйста, только не... реагируй на это слишком...
- Знаешь, я в последнее время стал так часто это от тебя слышать, что весь драматизм фразы теперь теряется, - ответил Эрик, расставляя тарелки на столе, и присел напротив Ксавье.
- Это важно. Прости, что я не сказал об этом... раньше, - начал Чарльз, закидывая ногу на ногу (отчего Кот с недовольным «мяу» спрыгнул с его коленей на пол) и аккуратно взялся на вилку. - Я узнал кое-что о Шмидте.
Эрик застыл, не донеся вилку до рта, так что кусок яичницы плюхнулся обратно на тарелку.
- Что ты имеешь в виду? - что Эрика по-настоящему насторожило, так это отсутствие автоматической активации всех его защитных реакций. Твою мать, когда он успел привыкнуть к тому, что Чарльз постоянно вел себя таким образом.
- Помнишь, я говорил, что... мне нужно было время на кое-какую работу? Тебе надо было дать время, чтобы ты остыл, так что я не терял времени, - ответил Чарльз, повел плечами, снова расслабляясь, и принялся за свой завтрак.
- Почему ты не сказал мне об этом сразу? - спросил Эрик, едва не скрипнув зубами.
Чарльз нахмурился, как будто оттого, что Эрик не понимал причин его поступка, у него начинала разыгрываться мигрень.
- Я хотел тебя увидеть, без... всего этого. Просто привести все в порядок. Что бы ты сделал, если бы я сказал об этом вчера? Провел ночь, меряя комнату шагами, думая только об одном? Ничего полезного из этого бы не вышло. А сейчас ты можешь взглянуть на ситуацию свежим взглядом.
«Никогда. Никогда не забывай о том, какой он скользкий говнюк», - напомнил себе Эрик.
- К тому же, у нас бы точно тогда не было секса. А это ужасно, - Чарльз откинулся на стуле, самодовольно улыбаясь, отчего его губы раскраснелись еще больше.
«И не забывай про высокомерного и эгоистичного», - добавил про себя Эрик и потер обеими руками лицо. Трубы в стенах гудели в одном ритме с его пульсом.
- Только не говори, что тебе этого не хотелось.
Все такой же самовлюбленный. Чарльз едва ли не задирал нос, когда был до конца уверен в себе и в своих словах, «полые люди» и «мерзкая плоть» - все в одном взгляде. Не то, чтобы Эрик имел склонность к поэзии, но как-то раз, останавливаясь в очередном европейском отеле, нашел в шкафу забытый сборник Т.С. Эллиота.
Эрик молча принялся уничтожать содержимое своей тарелки. Черт, кажется он, не глядя, оставил переперченную яичницу себе, а не Чарльзу. Твою мать.
- Работа, которой мне нужно было уделить время, была связана с Серебро. Я не просто так сидел там сутками.
- Ты искал его?
- Не совсем. Искал все, что могло бы как-то к нему привести.
- И что ты нашел?
Выражение лица Чарльза, будто рябью, передернуло темным напряжением.
- Тебе это не понравится. Мне это тоже не нравится. Более того, меня это... очень пугает, друг мой.
- Не тяни, Чарльз.
- Шмидт, он... Все гораздо серьезнее, чем мы думали. Он работает в сотрудничестве с Минобороны и, отчасти, ЦРУ. Именно они позволили ему инсценировать свою смерть.
Каждая жила в теле Эрика, кажется, налилась свинцом, одновременно гудела и не давала сдвинуться с места. Вместе с привычной яростью, впервые за очень долгое время, в его груди разливалось, будто тормозная жидкость, едкое бессилие. Эрик был способен на очень многое: убивать за считанные секунды, пытать, доводя почти до отчаяния, - но даже он не смог бы идти против всего долбаного правительства Соединенных Штатов, не в одиночку.
- Эрик... - тихо начал Чарльз — на его лице цвела хрупкая и ненавистная Эрику жалость.
А потом он вдруг охнул и положил руки на стол, ладонями вниз.
- О боже.
- Что? - выдохнул Эрик, не добавляя в конце «...еще».
- Рейвен.
- Твоя сестра?
- Да. Она... приехала.
- Что значит «приехала»? - Эрик не заметил, когда его пальцы успели вцепиться в край стола.
- Я хорошо знаю ее... разум. Могу узнать издалека, по одному общему ощущению. Почему я не заметил, этого раньше? Черт, - Чарльз издал какой-то отчаянный горловой звук, зарылся пальцами обеих рук в челку и потянул. - Она будет здесь через двадцать минут.
А ведь еще прошлой ночью Эрик думал о том, что будущее выглядело весьма многообещающе.
tbc