как всегда спасибо iell, чувак, я не знаю, как бы я без тебя жил. это пипец. ты так мне помогаешь и такую работу проделываешь и терпишь все мои идиотизмы и закидоны, я б тебе тадж махал построила xD
грустная вещь - пока бетила/вычитывала, поняла, что в общем пишу так себе. ну то есть. это реально как-то все криво. и в общем. мда. но с другой стороны я никогда ни на что не претендовала и делала это просто ради удовольствия, собственного или читательского, если вдруг. в общем мда.
Clap Hands, Here Comes Charlie
Эрик/Чарльз
Эрик/Чарльз
part 8
part 8
- Это странно, что они его кремируют. Я бы подумал, что Шмидт в своем завещании составит отдельный пункт про личный склеп, - размышлял Эрик, когда они с Эммой подъезжали к кладбищу.
- Скорее всего, он даже не думал оставлять завещания, - ответила Эмма с самодовольной ухмылкой на губах. Платок, складками обхватывавший ее голову, сдуло на плечи, и (проклятье открытых автомобилей) ее волосы раздувало и сбивало ветром. Эрик, кажется, впервые видел, чтобы Эмма Фрост была одета не в белое.
Впрочем, от любимого жемчужного шевроле она едва ли могла отказаться.
- Тебе не кажется, что эта машина слишком заметная? - по инерции поинтересовался Эрик, пока они парковались.
- Нет, слишком заметно было бы, если бы я изменила собственным привычкам и приехала в неприметном зеленом седане.
Эрик кивнул, но добавил:
- К сожалению, твое присутствие тут в любом случае будет странным. Как и мое.
Фрост заглушила мотор, поправила платок, заново обтягивая им голову, надела темные очки и повернулась к Эрику:
- Уж кому, а тебе тут точно не о чем беспокоиться, сладкий. Мне бы твои проблемы. Никто из них тебя не знает, так что делай вид, что ты мой спутник, а я вроде как сама не знаю, зачем сегодня здесь.
Эрику ничего не оставалось, как положиться на ее предположение. Она, кажется, была в нем полностью уверена.
Эмма растянула губы в усмешке:
- Думаю, твоя хмурость пойдет нам на пользу. В конце концов, какой мужчина захочет, чтобы его женщина ехала на похороны своего бывшего, - сказала она и вышла из машины.
- Мне нужно увидеть его лицо. Только его лицо, и после этого мне уже будет на все плевать, - ответил Эрик, вылезая из машины со своей стороны и надвигая шляпу на лицо.
- Только давай без драматизма. И эта шляпа бесполезна, - сказала Фрост и взяла Эрика под локоть. - Чертовы мощеные дорожки.
Чарльз бы, наверное, на ее месте ответил: «Твоя шляпа меня заводит». Точнее, однажды он это уже сделал, но сейчас совершенно точно было не время об этом вспоминать.
***
Прощальный зал был на удивление пуст. Не совсем пуст, конечно, но Эрик предполагал, что посмотреть на Шмидта в гробу соберется больше народа. Если Клуб Адского Пламени и знал о произошедшем, то никто из «основных игроков» не соизволил поприсутствовать лично. Прислали ли они кого-либо понаблюдать — несомненно, но никого, кого бы знал Эрик, а это скорее всего означало, что и они не должны были узнать его.
Крышку открыли как раз почти сразу после того, как они с Эммой зашли в зал. Шмидт был одет в белоснежный костюм и даже в смерти на неестественно синих губах у него играла все та же отвратительная, всезнающая улыбка — по крайне мере Эрику она там точно мерещилась. Он застыл над телом, переполненный множеством эмоций одновременно. Они сталкивались и отскакивали, нагревались и разбивались друг о друга. В гробу лежал тот же человек, которого Эрик встретил много лет назад, когда Эрику было двенадцать, а Шмидту, кажется, чуть больше, чем сорок пять.
Проблема состояла в том, что сейчас, бледный и каменный, он был абсолютно таким же, как в сорок третьем году, не постаревшим ни на день.
Эрик коснулся пальцами холодного лакового слоя гроба, протянул руку вперед, так что она зависла в нескольких сантиметрах над белыми лацканами пиджака, но опустить ее ниже, проверить, что сердцебиения действительно нет, у Эрика не хватило духу.
Возможно, не духу. Просто не хватило.
Фрост, стоявшая рядом, была такой же каменной, как и труп Шмидта, неподвижной и со странным выражением на лице, почти меланхоличным, наполовину скрытым темными очками.
- Он выглядит точно так же, - тихо сказал Эрик, так, чтобы услышать могла только она.
- Так же, как кто?
- Как он выглядел 18 лет назад.
Фрост не переменилась в лице, но направилась в угол комнаты, освобождая место у гроба. Там она остановилась и встала совсем близко к Эрику.
- Ты хочешь сказать, что он не постарел.
- С вашей логикой, мисс Фрост, трудно не согласиться.
- Тише. Ты абсолютно уверен?
- Да.
Эмма раздраженно выдохнула:
- Видимо, вторичная способность. Или все те слухи о том, что его сила была как-то связана с энергией, были просто слухами. В любом случае, какая теперь разница?
Эрик склонил голову, растягивая свой утвердительный кивок, после чего сказал:
- Мне здесь больше нечего делать.
Эмма хмыкнула:
- Не хочешь быть свидетелем того, как его будет пожирать адское пламя?
- Я надеюсь, что тебя в свидетелях тут будет достаточно.
Эмма наконец сняла очки и перевела на него взгляд:
- Я собиралась предложить тебе пообедать в Рэдиссоне после этого. Распрощаться официально, но если ты спешишь, то... я рада, что все закончилось, - Эрик был рад, что она не закончила чем-то вроде «приятно было работать вместе». Потому что их сотрудничество совершенно точно нельзя было назвать приятным, а когда она была честной, у Эрика было больше оснований верить, что и все остальное было правдой.
Он бы пожал ей руку, но это выглядело бы странно, поэтому они просто сцепились взглядами на минуту, она слегка повернула свое запястье в его сторону, так что Эрик на секунду сжал ее пальцы, после чего направился к выходу.
Он всегда надеялся, что в конце пути его будет ждет хоть какое-то облегчение, как будто долгая и ноющая боль, которая наконец отпустила.
Черта с два.
***
С самого утра Эрик пытался вспомнить, что же он хотел спросить у Чарльза со вчерашнего вечера. И если утром ему было несколько не до этого, то пока он ехал домой, этот вопрос выгрыз в его мозге нору и, кажется, поселился там основательно.
Он помнил это ночью, когда засыпал, знал, что это что-то важное, повторил про себя с десяток раз, решил, что теперь точно не забудет, но когда зазвонил его будильник, почти первой его мыслью было: «Черт, я забыл, что хотел спросить у Чарльза».
Ксавье, когда Эрик наконец добрался домой, спал у себя внизу, и Эрик в очередной раз подивился его неоднородному и нездоровому режиму жизни. После чего приготовил себе обед и подумал, что понятия не имеет, что ему делать дальше. В глобальном смысле. Эрик никогда не задумывался, что с ним будет после того, как он убьет Шмидта. И хотя технически Шмидта убил не он, ситуация от этого особо не менялась.
Эрик застыл над раковиной, с мокрой тарелкой в правой руке и все еще открытым краном, выдохнул, и слава богу, в этот момент позвонили в дверь. Чарльз, конечно. Почему-то Эрик не уследил за тем, когда тот проснулся и начал передвигаться по квартире.
- Тебе, я так полагаю, нужен завтрак? - спросил Эрик, еще не конца открыв дверь.
Чарльз зевнул и обворожительно улыбнулся, пробубнил себе под нос нечто вроде:
- Было бы здорово, я знал, что могу на тебя положиться, - и прошествовал сразу в спальню.
Когда Эрик наконец последовал за ним, с тарелкой с яичницей в одной руке и чашкой чая в другой, открывая дверь перед собой, не касаясь металлической ручки, Чарльз предстал ему дремавшим на кровати. Он был полностью одет и лежал поверх одеяла, запрокинув голову на спинку кровати, явно не ожидавший, что заснет.
- Как ты можешь спать, когда ты только что проснулся? - поинтересовался Эрик, достаточно громко, чтобы привлечь к себе внимание, подошел к письменному столу и оставил на нем поздний завтрак для Ксавье.
- Я чувствую себя выжатым лимоном. Будто я готов проспать еще как минимум неделю-другую, - ответил Чарльз, приоткрыв один глаз.
Твою мать, что же Эрик хотел у него спросить.
- Я полагаю, ты можешь позволить себе... некоторый отдых, - ответил Эрик, пытаясь придумать, куда деть свои руки, в итоге вытащил из кармана сигареты и решил покурить, высунувшись из окна. - Хотя, я думаю, что если тебя так сильно выматывает Серебро, тебе надо подумать над тем, не слишком ли сильно ты выкладываешься там, где этого никто не оценит.
Последнее Эрик сказал уже в окно, впрочем Чарльз,наверняка, все равно услышал — остаточными мыслями.
- Ешь свой завтрак, - добавил он, чуть развернувшись в комнату, и продолжил курить.
Пока сигарета не истаяла до фильтра вслух Эрик больше ничего не говорил, но и не ощущал движения у себя за спиной. Он был почти уверен, что Ксавье снова задремал, но когда закрыл окно и развернулся лицом к кровати, Чарльз смотрел на него внимательно и осторожно, не улыбаясь, но и не хмурясь.
- Тебя что-то мучает? - спросил он.
Эрик пожал плечами:
- Ерунда. Ешь свой завтрак, Чарльз.
- Ммм. Нет, оно точно тебя мучает. Ты хотел у меня что-то спросить, но не помнишь. Я могу помочь с этим.
- Какая ирония. Знаешь, я ненавижу, когда еда пропадает.
- Да оставь ты свою еду, - нетерпеливо ответил Ксавье. - Это как гипноз, ты можешь не помнить, но оно есть где-то у тебя в голове. Я могу помочь тебе вспомнить.
Похоже, он не собирался униматься. Насколько Эрик заметил, Чарльз вообще не любил, когда что-то шло не по его плану. В любом случае, согласиться сейчас было проще (либо съесть яичницу самому и потом выслушивать долгоиграющее нытье), так что Эрик подошел к кровати и сел на вторую ее половину, не занятую Чарльзом.
- Ты можешь сделать это быстро?
- Конечно, - оживился Ксавье и приложил два пальца к своему виску, после чего винвато скривился. - Точнее, я наврал тебе. Скорее всего это будет долго, и, возможно, после этого я снова вырублюсь.
«Что за бред», - только и успел подумать Эрик.
- И я тебя прошу, Эрик, друг мой, когда проснешься, попытайся реагировать адекватно, ладно? - закончил наконец Чарльз и прикрыл глаза, будто собирая под прицелом зрачков точки концентрации.
- Проснусь? Но я не собираюсь спать, я же...
Эрик не успел закончить фразу, потому что его разум странным и цепким вихрем тут же уволокло в темноту.
***
Пробуждение было неоднозначным и продолжительным. Голова ныла и гудела так сильно, что Эрик не помнил, когда в последний раз у него была такая мигрень. В мозгах наслаивались неясные потоки информации, постепенно и мучительно занимавшие предназначавшиеся им места. Сил, чтобы открыть глаза, не было, что уж говорить о том, чтобы встать, оглядеться и спросить, какого черта вообще происходит.
От письменного стола доносился слаженный стук кнопок пишущей машинки, краткие и продолжительные цепочки, прерывающиеся и возобновляющиеся. Эрик не стал сосредотачиваться на символах и словах, только ощущениях давления, нажатия и кончиков пальцев, и они стали постепенно вытягивать за собой чертову головную боль.
Когда Чарльз оторвался от своего занятия и заговорил, Эрик не стал открывать глаза:
- Прости, я понимаю, слишком много информации. Но я не мог найти другого способа. Это, кстати, еще не все. То, что на самом деле произошло на похоронах я пока не трогал. Чтобы не перегружать наши с тобой мозги.
Эрик наконец открыл глаза и повернул голову в сторону Ксавье — Чарльз сидел, закатав рукава рубашки и почесывая висок, и перебирал стопки сплошь исписанных листов (прямо, по диагонали, вымаранные участки, обведенные слова), а его волосы замялись на одну сторону. Видимо, он так и не прошелся по ним расческой с тех пор, как проснулся.
Ксавье замер и перевел на Эрика взгляд:
- Ты же не сделаешь сейчас что-нибудь... странное? Не кинешься следом за Фрост, чтобы ее придушить?
- Мне бы очень хотелось, - это было ужасное ощущение. Осознание того, что ты был рядом с ней, мог сломать ей шею так быстро, что она даже не успела бы принять свою алмазную форму, но не сделал этого, потому что не помнил.
Чарльз собрал листы, разложенные вокруг него (Эрик заметил, что несколько страниц лежали прямо поверх желтоватой, но пустой тарелки из-под яичницы), постучал ребрами этой пачки бумаги по столу и объяснял:
- Кое-что, что я давно собирался привести в порядок. Если ты не против, что я использовал твою машинку. Иногда я делаю заметки, когда читаю журналы и новые учебники, не то, чтобы... в общем, бесполезное занятие, но мне приятно думать, что я все еще часть этого мира.
- Почему ты не можешь быть его частью, если ты... читаешь все эти статьи? - спросил Эрик, все еще будто не в своей тарелке и не в своем теле.
- Потому что у меня нет возможности получать экспериментальные данные. Но Хэнк! - воскликнул вдруг взбодрившийся Чарльз. - Я не говорил тебе, но он ведь гений. Настоящий гений, ЦРУ финансирует множество научных проектов, и он часть, наверное, половины из них. Я иногда работаю у него в лаборатории, пытаюсь... вспоминать, хотя все это... - промямлил Чарльз, закусил губу и замолчал.
- Ты в порядке? - сказал наконец Ксавье после некоторого молчания.
- Насколько это возможно, я думаю, - ответил Эрик, потянулся, потер затекшую шею и сел на кровати.
- Что ты... будешь теперь делать? - все так же осторожно продолжал Чарльз, будто боясь опрокинуть стоявшую на ребре метафорическую монету.
- Понятия не имею. Но знаешь, я сегодня утром задался тем же вопросом, когда еще думал, что Шмидт мертв. И сейчас ответ мне кажется почему-то более простым, хотя он... вроде как тот же самый, - Ксавье кивнул, хотя Эрику собственный ответ показался слишком сумбурным. Чертов телепат.
- Я думаю, она ничего не заметила, - продолжил Эрик.
Чарльз снова кивнул:
- Мне тоже так кажется.
Это была его заслуга, конечно.
- Жаль, что секс в душе был не настоящим воспоминанием, - меланхолично заметил Эрик.
- Это намек? - ответил Ксавье, улыбаясь одним уголком губ.
Эрик только приподнял одну бровь:
- Никогда бы не подумал, что... откуда все эти образы, которыми ты меня напичкал? Твои прошлые похождения?
Чарльз отвел глаза, поджал губы, не переставая улыбаться:
- Нет, это... это просто. Мои фантазии.
- Черт побери, у тебя много фантазий.
- Какая тебе разница, сколько у меня фантазий? - Ксавье отвернулся к печатной машинке.
- Я не сказал, что это плохо, - ответил Эрик, наблюдая, как небольшие, короткие, мягкие пальцы, зависли над клавишами.
Потом основания ладоней уперлись в основание печатной машинки, а кончики пальцев коснулись кнопок: X D F G H J K L.
Если бы Эрик не знал Чарльза настолько хорошо, насколько ему это удалось за время их не слишком продолжительного знакомства, впору было бы задуматься о том, что Чарльз слишком умен для своего же блага.
- Если ты мне доверяешь, то я сделаю все, что в моих силах, - сказал Ксавье прошлой ночью. В тот момент он был на удивление трезв.
Почему Эрик согласился... размышлять на эту тему можно было бесконечно, но в итоге все сводилось к тому, что у него не было иного выбора. Это было единственно возможностью встретиться с Фрост, которая была телепатом и которая копалась в его мозгах уже давно и без лишних слов.
- Я могу... это сложно объяснить. Заставить тебя забыть. Что она телепат, что мы узнали от портье и от Армандо. Не навсегда, конечно, просто спрятать, замести под ковер, если хочешь, так что она никогда не узнает об этом.
Эрик задумался.
- Если ты чувствуешь, как она оставляет в моем разуме следы своим вмешательством, разве она не узнает твои?
- Я спрячу все так, что даже я сам не смог бы их найти, если бы не знал, где искать.
- Ты сможешь это сделать?
- Ты мне доверяешь?
Все в конце концов сводилось именно к этому вопросу, неуютному и ненавистному. «Vertraue mir, Erik. Ich will dir helfen». Эрик иногда не доверял даже самому себе, с какой стати он должен был доверять фактически случайно встреченному телепату с неясными в данном случае целями. Эрик вообще не доверял людям без целей. В последний раз безоговорочно он верил только своей матери.
- Я не люблю повторяться, - тихо и низко ответил Эрик.
Чарльз кивнул и улыбнулся, его губы согнулись расправившей крылья чайкой. Это была одна из тех его улыбок, говоривших о том, что он был очень доволен собой, но старался этого не показывать.
- Она не должна знать о тебе, - добавил Эрик, - ничего лишнего. Ничего, что может навести ее на мысли.
Ксавье закатил глаза:
- Конечно.
- Чем ты, кстати, заполнишь мою память в тех местах, где что-то нужно скрыть?
Чарльз улыбнулся широко и почти пошло, и, как теперь понимал Эрик, по большей части залил пустующие углубления в памяти сексуальными марафонами.
- Надо закончить с твоей головой, - голос Ксавье вытянул Эрика из постепенно твердевших и встававших на место воспоминаний. - Но позже. Сейчас у меня нет сил. К тому же, я почти уверен, что ты и так знаешь, что на самом деле там происходило.
- Очередные иллюзии Фрост? В следующий раз, когда мы с ней встретимся, я убью ее, - сказал Эрик, по большей части самому себе, будто кивок и отмашка в правильном направлении.
- Эрик... - ответил Чарльз выдохом с поменявшейся интонацией. - Давай не будем принимать поспешных решений.
Эрик не стал отвечать, потому как не просил совета и не искал солидарного мнения. Он прекрасно знал самого себя и понимал, что некоторые вещи в жизни были необходимы.
- Я правда не хочу сейчас думать об этом. Мне нужно распутать последние блоки у тебя в мозгах, потом... черт, - Ксавье прижал костяшки пальцев ко лбу прямо над носом, - мне нужно обзвонить Алекса, Хэнка и Шона. Армандо решил сегодня ко мне заехать, это его звонок меня разбудил.
- У меня такое ощущение, что и в этот раз избежать общения с твоим детским садом мне не удастся. И зачем тебе звать всех остальных?
- Я хочу показать Армандо, что он не один. Что у него будет много друзей, что все они его сверстники и будут ему рады.
- Много сомнительных друзей, - Эрик наконец встал с кровати и прошелся вдоль комнаты несколько раз.
- Ты им всем очень понравился, - радостно заявил Чарльз.
***
- Хей-хей! – надо бы было вырабатывать особую неприязнь к рыжим детям, потому как для Шона Кессиди стало любимым занятием ошиваться вокруг Эрика, а Эрик терпеть не мог лишнее внимание людей, которых в сущности не знал. Это сразу же запускало его паранойю на двойной скорости.
Хотя, наверное, было бы неправильно сказать, что Кессиди мучил своим присутствием только Эрика. Он мучил им всех, Эрик просто был первым в очереди. Шон был не то чтобы особо разговорчивым, вообще все эти подростки-переростки были не слишком болтливыми, в чем был их неоценимый плюс, но он говорил как-то тягуче, долго доносил свою мысль, а Эрику хотелось отойди подальше, сесть где-нибудь в углу и продолжить вынашивать планы мести. Это Чарльз готов был цепляться за каждое слово своих «детей».
- Ну как травка? Принесла ли много радости? – громким шепотом поинтересовался Кессиди, пока Чарльз в чем-то увлеченно убеждал Армандо, сжимая его плечи. Армандо выглядел смятенным, а значит, Ксавье был на верном пути. Эрик был почти уверен, что долгое время в присутствии Чарльза сам носил такое же выражение лица. Саммерс сидел на диване и, ухмыляясь, подворачивал джинсы.
- Ты спрашиваешь это, потому что...? – подсказал Эрик Шону.
Кессиди похлопал себя по карманам, делая вид, что отбивает какой-то ритм, осторожно достал очередной пакетик и вложил Эрику в ладонь.
- Ты, должно быть, смеешься надо мной, - пробормотал Эрик, быстро пряча пакет в карман брюк.
- Честно говоря, я не знаю, куда ее девать. Сначала дает отец. Потом приходят его друзья, долго обсуждают какого-то Карло Маркса, каждый, проходя мимо меня, дает мне еще по одному. А потом мама…
- Это очень интересная история, иди расскажи ее Чарльзу, - перебил его Эрик, поскольку Ксавье как раз стал приближаться к ним с нетерпеливым и возмущенным выражением лица.
- Друг мой, на пару слов, - сказал Чарльз и, на удивление хватко вцепившись Эрику в локоть одними кончиками пальцем, потянул в спальню.
- Ты знаешь, я думал, что не при детях все-таки. Они же в соседней комнате, - начал Эрик, но Чарльз раздраженно выдохнул:
- Не надо брать у Шона наркотики! Ты его поощряешь!
- А ты его не поощряешь, когда берешь у него травку? – Эрик слегка поднял бровь.
- Я не беру у него травку! – возмутился Чарльз и заправил челку за ухо, но она моментально упала обратно на лоб.
- Конечно, - Эрик едва сдерживался, чтобы не ухмыляться.
- Это так! Я просто… - Чарльз резко фыркнул, настойчиво сдувая с лица чем-то огорчавшую его челку, - отбираю ее, в воспитательных целях.
Эрик намеренно подумал о потушенном окурке на подоконнике и низко протянул какой-то утвердительный звук.
- …до лучших времен, - Ксавье снова улыбнулся этой своей улыбочкой, как будто поставил галочку в нужной графе.
- Сейчас хорошее время.
- Я ненавижу тебя, Леншерр, - Чарльз растянул губы так широко, что смотреть на него было почти невыносимо, но после этого слегка нахмурился и облизался. – Я хотел тебе кое о чем рассказать, все было как-то не до этого.
Две веснушки у него на носу дернулись, и он продолжил, уже тише и ровнее:
- ЦРУ сделали мне очень заманчивое предложение. Они сказали, что готовы спонсировать меня и мою сестру, если я подпишу с ними контракт на длительное сотрудничество. Скорее всего, с постоянным расположением на одной из их баз. Плюс политика неразглашения и все в таком духе.
Чарльз замолчал, но если он ожидал ответа, то Эрик понятия не имел, что тут можно было сказать, кроме разве что: «Это самая безрассудная идея, о которой я когда-либо слышал».
Ксавье, вероятно, поймал эту мысль:
- Но я пока не знаю, что им ответить. Я попросил дать мне время на обдумывание. В любом случае, пока мы с тобой не разберемся со Шмидтом, ответом будет «нет». Я не могу тебя бросить со всем этим.
Эрик задумался о том, смотрелась ли целеустремленность на его лице так же, как сейчас на Чарльзе.
На корень языка по инерции прыгнул ответ «Ты мне не нужен», но Эрик проглотил его вместе с гордостью, потому что отрицать пользу телепата в своей команде мог только последний дурак. В этом деле Чарльз Ксавье был ему необходим как никто другой. А Эрик, как никто другой, умел отстраняться от личного ради достижения собственной цели.
Музыка из гостиной вдруг ударила по стенам, громче, вибрируя басами и снова Твистом. Чарльз даже не дернулся, направился сразу к выходу, обернулся в дверях и сказал:
- Поговорим еще об этом позже, ладно?
В гостиной возле проигрывателя приплясывал Кессиди, выкручивая громкость на максимум, Маккой сидел на диване и пытался игнорировать Саммерса, который в свою очередь пихал его в плечо, скалился и говорил:
- Ну давай, большеногий, выходи к нам танцевать! Как раз занятие для тебя. А нет, стой, это же только для клоунских ботинок такие ноги пойдут.
Когда он потянулся, чтобы сдернуть с долговязого очки, одновременно произошли две вещи: Ксавье выкрикнул «Алекс, немедленно прекрати», и Муньез каким-то образом оказался у Саммерса за спиной, положил руку ему на плечо и с силой сжал. Саммерс повернулся к нему лицом и только шире улыбнулся.
Эрик предпочитал наблюдать за этим со стороны, потому что в этом странном кругу подростковых взаимоотношений ему явно не было места. Чему он, кстати, был очень рад.
Тем не менее, это дало какой-то странный выход напряжению, растянуло по углам детские игры и дало лазейку Маккою, который тут же вскочил, отряхнул и без того чистые брюки и сказал:
- Мне уже пора домой, наверное.
Чарльз посмотрел на него мягким, жалеющим взглядом и кивнул, после чего добавил:
- Думаю, нам всем уже пора расходиться.
Саммерс в этот момент уселся на только что освобожденное Маккоем место на диване и, кажется, делал вид, что не замечает ничего происходившего вокруг.
- Что, уже? Ну вот, - завопил Шон, неторопливо потянулся, но направился к выходу, по пути надевая куртку и махая Эрику.
- Армандо, спасибо тебе, что пришел. Я очень надеюсь, что мы будем видеться теперь с тобой намного чаще, и что... В общем, что всем нам будет комфортно в компании друг друга. Пойдемте, я провожу вас на улицу, - последнее было обращено уже ко всем собирательно. Ко всем, кроме Алекса, видимо.
Муньез широко и белозубо, но слегка застенчиво улыбнулся, пожал руку Саммерсу и последовал к выходу за остальными, кивнув Эрику на прощанье.
Перед тем, как скрыться на лестнице вслед за своими подопечными, Ксавье повернулся и выдавил из себя, рассредоточенно глядя в сторону дивана:
- Я ждал от тебя большего, Алекс, - и голос его был необычно натянутым.
Саммерс, до этого развалившийся на диване, мгновенно собрался и свел брови в странном и даже каком-то жалобном выражении, будто собака по команде, но ничего не ответил. Даже не попытался оправдаться, хотя огрызаться для него было, судя по всему, второй натурой.
Эрик скрестил руки на груди и продолжал наблюдать за малолетним уголовником. Пацан теперь сидел на краю сидения и хмуро поджимал губы.
- Он в тебе разочарован.
- Без тебя я бы, конечно, не понял, придурок, - ну вот, другое дело, не то, что тот пугающе загнанный вид.
Эрик подошел ближе и прислонился к стене у окна, в двух шагах от Алекса.
- Если бы я не знал, я бы подумал, что у тебя относительно Чарльза не просто чувство глубокой благодарности. Пылкая и неразделенная первая любовь, возможно? - Эрик широко ухмыльнулся, обнажая зубы, и он бы соврал только на половину, если бы стал отрицать, что причиной его оскала служило нечто животное и жестокое. Может быть, это было неуместно. Досадно, что Эрик в этих делах совсем не разбирался.
- Чего?! Что ты вообще несешь! Твою мать, какая еще! Блядь, Леншерр, Чарли мне... - Саммерс захлебнулся собственным праведным негодованием, потом ударил кулаком по дивану и принялся нервно пропускать пальцы через свои короткие волосы. - Ты, тупой придурок, понятия не имеешь, о чем вообще говоришь.
Эрик только продолжал наблюдать.
- Я не... Я не пидор, окей? То есть я в тюрьме всякого насмотрелся, и я такого не хочу. Никак и никогда. Но дело вообще не в этом. Чарли, он... я его очень уважаю. Он мне очень дорог. Потому что ты не представляешь, сколько всего он для меня сделал, из какого дерьма вытащил, - Саммерс вздохнул, а Эрик подумал, с какой стати этот мелкий комок нервов и раздражения вообще решил, что Эрику будет интересно слушать историю его личной трагедии. Но прерывать он его не стал, как не стал бы это делать с любым другим, рассказывавшим что-нибудь новое о Чарльзе. - То есть я его все равно не послушал и попал в тюрьму, но он пытался. А потом вытащил меня из Синг-Синг, и я ему за это по гроб жизни обязан. Понимаешь?
Алекс бросил на Эрика концентрированный взгляд, так что в ответ Эрик хмыкнул и кивнул.
- Я большую часть жизни по приютам и уличным бандам ныкался, и никому и никогда не было до меня дела. Когда я был совсем мелким, папаша ушел из семьи, а мать погибла, хотя я не помню как. А может быть, даже и не знаю.
- Как вы с ним познакомились?
- С кем? - Саммерс вынырнул из своей задумчивости.
- С Чарльзом, идиот.
- Пару лет назад. Мы с парнями хотели его ограбить. Но, в общем... не получилось.
Конечно, не получилось. Чарльз сам мог кого угодно уговорить отдать ему все деньги и ценности, и Эрик даже не был уверен, что Ксавье для этого понадобилась бы телепатия.
- Он узнал, что у меня есть эти... силы. Сказал, что это какая-то мутация. Толкнул кучу научного дерьма. Потом рассказал, что у него тоже есть свой дар. Это трудно объяснить, но мы с ним вроде как подружились.
Ты не один. Конечно, Чарли, кто же не клюнет на такую проникновенную фразу, когда ты заглядываешь им в душу своими голубыми, глубоко искренними глазами.
- Он для меня сделал в этой жизни больше, чем кто-либо другой, наверное. По крайней мере из того, что я помню. И я пообещал ему, что попытаюсь разобраться со всем дерьмом в моей голове и в моей прошлой жизни.
Это было пугающе странно, но Эрик вдруг осознал, что понимал сейчас этого странного белобрысого худа гораздо лучше, чем даже самого Чарльза. По крайней мере, так ему казалось.
Они какое-то время помолчали: до Саммерса, кажется, медленно доходило, что именно он только что сделал, и он сидел красный, как рак, то ли от злости, то ли от стыда. Эрик понятия не имел, что сказать в ответ.
- Саммерс, - позвал он наконец.
Парень мгновенно перевел на него взгляд.
- Назовешь меня еще раз придурком, идиотом, тупицей и, не дай Бог, попытаешься оскорбить мою мать, - Эрик в очередной раз расплылся в угрожающей улыбке, - я переплавлю все заклепки и пуговицы на твоей одежде в иглы и загоню их тебе под ногти. Усек?
Алекс, кажется, все понял, потому как улыбнулся не менее хищно, но при этом свободно и почти легко, и кивнул:
- Усек, мистер Леншерр.
Эрик подозревал, что все это ни к чему хорошему не приведет.
Потом, конечно, вернулся Чарльз и устроил очередную дискуссию на тему важности этики, воспитания и высокой нравственности среди молодого поколения.
***
Ночью они сидели в ванной комнате Чарльза и играли в шахматы, которые Эрик держал висящими в воздухе. Ксавье в это время лежал в наполненной водой ванне (у Чарльза была ванна, у Эрика - душ), курил свой мундштук (но после первых трех сигарет уронил его в воду) и ругался, что их шахматы слишком маленькие и им нужно найти где-нибудь нормальный набор.
- Деревянный, лаковый, классический, - объяснял Чарльз.
- Я не смогу держать в воздухе деревянную доску, - ответил Эрик и надавил на заостренную «корону» своего ферзя, шатая его на месте, но не двигая.
- Прибьем по краям гвозди, - махнул рукой Чарльз и затянулся от стремительно сыревшей сигареты.
Эрик откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на лицо сидевшего перед ним телепата: щеки теплого красноватого оттенка (от пара), как всегда яркие губы, мокрые кончики волос, разведенные ноги и колени, выглядывавшие из воды, будто гладкие, скользкие, округлые камни у основания водопада.
- Ты хотел поговорить о предложении, которое тебе сделали в ЦРУ.
- Да, об ужасно заманчивом предложении. Но, как я уже говорил...
- И если бы не Шмидт, ты бы согласился? - спросил Эрик, сцепив пальцы в замок.
- Не знаю, - ответил Чарльз и бросил мокрый окурок в воду, после чего принялся странным образом извиваться, а в итоге вытащил со дна ванны мундштук и подал его Эрику. - Попробуй его вытереть?
- Бесполезно, - отозвался Эрик, но вытереть и продуть попытался.
После чего продолжил:
- Ты не думаешь, что ты не с той стороны смотришь на эту ситуацию? Ты что не понимаешь, что они из тебя собачку хотят сделать? Чтобы ты зависел от них, ты и все твои маленькие друзья. Только не говори мне, что понятия не имеешь, что они на самом деле думают о вас. Не пытайся отрицать, что ты не видел этого у них головах, - раздражение находило слой за слоем, накапливалось с каждым словом в знакомое и давно уже приятное чувство злости.
Ксавье потер виски:
- Друг мой, ты видишь во всем только отрицательную сторону. А твоя подозрительность, мне кажется, приведет в конечном итоге к проблемам со здоровьем. Они мало знают о нас, поэтому боятся, а значит, чтобы иметь возможность сосуществовать, нам нужно дать им больше возможностей узнать нас, понять, что мы такие же люди, как и они.
- Но мы не такие! - Эрик резко встал со стула, сделал несколько шагов к двери, но вернулся обратно.
- Ты не представляешь, как, на самом деле, много общего в наших головах, - ответил Ксавье, водя пальцами по воде.
- Ты в любом случае не сможешь прятаться вечно.
- Я верю в то, что скоро мы сможем обойтись без этого, - наконец раздраженно ответил Чарльз, и в иной ситуации Эрик бы порадовался, что ему удалось вывести Ксавье из себя, но в этот раз весь разговор мучительно проходился почти по всем чувствительным точкам.
- И ты, Чарльз, наивный и легковерный Чарльз, идешь на поводу не у тех людей. ЦРУ и прочие подобные организации работают по определенному накатанному сценарию: собирают людей и всю возможную информацию по теме, после чего используют в разнообразных целях госбезопасности. И если эти цели меняются, то и применение их инструментов тоже может весьма неожиданно измениться.
- О, спасибо, дорогой друг, за твою невообразимую заботу обо мне, но я, вопреки твоему мнению, не идиот и не... как ты там говорил про землянку на краю мира?
- Мне кажется, повторяй я это тебе хоть каждый день, ты все равно не поймешь. Так и будешь летать голубой бабочкой под колесами грузовиков.
- Ну перестань! - Ксавье схватился за бортик ванны, резко поднимаясь на скользящих ногах. Эрик автоматически подал ему руку, Чарльз так же автоматически схватился за его предплечье, перекинул ногу через край ванны и опустился на пол. - Хотя мне нравится твоя образность, конечно...
Чарльз снял с крючка свой халат и завернулся в него, вытер ноги о коврик и аккуратным, привычным движением сунул ступни в тапочки. Эрик поднялся следом, пока шахматы все так же висели в воздухе у него за спиной.
- Я правда не хочу сейчас это обсуждать, - Ксавье подошел ближе, встал почти вплотную и качнулся вперед, наполняя личное пространство Эрика своим мокрым мыльным запахом. - Я бы сейчас предпочел заняться чем-то другим. Например, отсосать тебе.
Чертов телепат, конечно, не мог не знать, какие именно слова пойдут прямиком Эрику в член, по короткому пути, срезая через грудину.
- Ты можешь снова кончить мне на лицо, если хочешь, - продолжал Чарльз, тише и на выдохах, без прелюдий положил руку Эрику между ног. - Или, если хочешь... я могу сделать так, что ты будешь видеть мой рот окровавленным. Ты же этого хочешь, правда?
Эрика мгновенно выплюнуло из тучного облака возбуждения, он застыл на месте — плечи тут же заныли от напряжения, — и так же тихо, в тон, сказал, хотя ощущение было, будто он шел по лезвию ножа:
- Почему ты думаешь, что мне этого хочется?
Чарльз, видимо, понял свою ошибку, закусил влажную нижнюю губу, будто вгрызаясь зубами в мармелад:
- Потому что ты так напрягся сейчас, что вибрации твоих нервов начинают резонировать с оконным стеклом?
- Чарльз, - ответил Эрик сквозь зубы. - Ты копался у меня в голове? Или, может быть, это произошло совершенно случайно, возможно, даже само по себе?
Ксавье выдохнул и отстранился, взмахнул рукой, но не окончил свой жест, направился к гостиную, Эрику оставалось только последовать за ним.
- Нет, я не... Я не копался у тебя в голове, я не стал бы. Я... после того, что сделала Фрост, я могу представить, насколько тебе ненавистна одна мысль об этом.
«Возможно, не так сильно, как ты думаешь», - неожиданно для себя понял Эрик, и это было похуже удара в солнечное сплетение.
- Я нашел твой черновик. В мусорной корзине. Я подумал, что если ты выбросил его, то... он больше тебе не нужен. И я могу его забрать.
- Твою мать. Ты вообще понимаешь, что ты нахер творишь? - мутная злость мельтешила в глазах, будто потревоженное илистое дно реки, Эрику очень хотелось схватить Ксавье за запястье и сжимать, пока кости не надломятся, но контроль был превыше всего. - Хотя нет, о чем это я, конечно ты, блядь, ничего не понимаешь.
Чарльз выглядел не то чтобы испуганным, скорее запутанным, дышал ртом, словно пытался подобрать слова или просто глотал воздух, как рыба воду. Нет уж, не в этот раз, не смей делать вид, что ты запутался, что это не твоя вина.
- Эрик...
- Верни все на место. Если эти чертовы бумажки лежали в ведре, если они были скомканы и порваны, то это означает, что им там и место. Ты это понимаешь? - Эрик сам не заметил, как его пальцы все-таки стиснули руку Чарльза.
- Эрик. Я просто... Я тебя прошу, не злись, успокойся. Я просто не понимаю, если они тебе не нужны, почему я не могу оставить их себе.
- Это называется личное пространство. Как ты можешь быть гребаным телепатом и ничего не понимать в людях?
- Но это же глупость! Черт, Эрик... прости... Я правда не хотел ничего... но я знаю, что там было обо мне. И это нормально, я не злюсь, напротив, я... мне это льстит. И я хочу этого. И я хочу оставить это себе, я прошу тебя, друг мой, - Чарльз судорожно тараторил, складывая брови домиком, подставлял горло хищнику, как всегда. В этот момент Эрик совершенно отчетливо понял, что перед ним стоял человек, которому просто никогда в жизни по-настоящему не говорили «нет».
- Ты избалованный эгоистичный мудак. И я понятия не имею, как до тебя можно донести, что ты все время лезешь туда, куда тебя не просят, просто потому что тебе этого хочется! - выкрик отдался вибрирующим эхом у Эрика в пищеводе, и он сглотнул, успокаиваясь. - Ради самого себя. Какого долбаного хрена ты вообще рылся в моем мусорном ведре, какого черта ты вообще делал в моей спальне, пока меня не было дома?
Чарльз отвел взгляд, попытался вытянуть руку из чужой хватки, но Эрик и не думал отпускать, напротив, впился пальцами второй руки Ксавье в подбородок, заставляя смотреть на себя, вжал большой палец в шею совсем близко к сонной артерии.
- Чарльз.
- Я правда не хотел, чтобы все это было так... Я. Хотел сделать тебе сюрприз. Я взял почитать несколько твоих рассказов и отправил один, тот, который про Гарри Лайма и послевоенную Вену, знакомому редактору. Он хочет его опубликовать, я почти обо всем уже договорился. Эрик, он хочет его опубликовать!
Эрик не совсем понимал, какого черта он не мог держать себя в руках, впрочем, он уже давно перестал доверять своим реакциям относительно Ксавье. И если до этого его злость была результатом многослойного, мелочного стыда, то сейчас объяснить, что стоит за новой волной ярости, он не мог. Ощущение, вызываемое ей, походило на запекшуюся кровь на ощупь, вызывало во рту какой-то мерзостный привкус и едва не заставляло ощетиниться все металлические предметы вокруг.
- Ты. Шутишь, должно быть?
- Я хотел сделать, как лучше. Эрик, отпусти меня, пожалуйста, ты делаешь мне больно, - ответил Чарльз, все еще путано, но при этом — спокойно. Эрик наблюдал за тем, как его зрачки расширялись, будто раскрывающиеся лепестки диафрагмы в объективе фотоаппарата.
- Скажи мне, Чарльз, ты ведь собирался воплотить в жизнь мою маленькую фантазию, потому что хотел отвлечь меня от разговора о ЦРУ?
- Я просто не хотел обсуждать это сейчас. Я устал, потому что еще никогда до этого не использовал свои способности так часто и интенсивно. Серебро и твое дело, я не могу, мне приходится делать ради тебя некоторые вещи, заставлять людей забывать и... я не уверен, что я чувствую, что это правильно. Точнее, я совсем этого не чувствую.
- Тебе просто невыносима мысль о любой возможности твоей неправоты. А на самом деле ты всего лишь маленький лицемер, друг мой, - Эрик наконец отпустил чужую руку и подбородок, оставляя на них медленно гаснущие красные следы. - Ты делаешь это каждый день, делал это до меня и до Серебро. Постоянно несешь светлое и высокоморальное в массы, но, Чарльз, ты — не хороший человек, не доброе и великолепное создание. Ты получаешь то, что хочешь, теми способами, которые тебе доступны, в том числе своей телепатией. И это нормально, потому что твоя сила — это часть тебя, ты это ты. Но, твою мать, наконец признайся себе в этом.
- Нет, ты не понимаешь. Думаешь, это так просто? Может быть, для тебя. Моя сила, твоя сила, любая сила несет за собой груз ответственности. Когда ты постоянно таким вот образом используешь свой дар, ты... это меняет твое восприятие всего: людей, мира, личности, чужой воли. Настраивает на определенные вещи, заставляет тебя к этому привыкнуть, относиться к этому проще. Так что сделать шаг в сторону — проще, и, в конце концов, ты спотыкаешься и падаешь за эту изрядно потрепанную линию того, что еще можно делать с человеческим разумом, а что — непростительно. Может быть, ты перешагнул за нее уже давно, точнее, ты точно сделал это давно, но я — не хочу, я не хочу быть таким, как ты.
Сгустки недосказанностей вокруг них наконец растаяли и расправились, растеклись однородной слякотью по полу, и Чарльз выглядел совершенно потерянным, будто сам не понимал смысла только что произнесенных им слов. Зато вот Эрик прекрасно понимал.
- Знаешь, Чарльз, я был не прав, когда пытался предупредить тебя об истинных мотивах твоих нынешних работодателей. Тебе там самое место, среди таких же высокомерных манипуляторов и ублюдков, которые оправдывают все свои ошибки как «сопутствующий ущерб» на пути к высшей цели.
На этот раз их, кажется, трясло почти с одинаковой частотой, колебания попадали друг друг в амплитуды и усиливались.
- Давай будем друг с другом честны, - хмыкнул Эрик, продолжая. - Я — монстр, я убивал людей, и я буду продолжать это делать. Все — на пути к своей цели. Это правда. Я всегда это знал, и никогда этого не отрицал. А ты — просто эгоистичный ребенок, у которого нет цели, только собственные желания, под которые он прогибает любые так называемые принципы.
Где-то на периферии Чарльз, сжимая кулаки, направлялся в свою спальню, но Эрик очнулся уже только посреди лестничной клетки.
В ушах звенело, и лишь оказавшись у себя в квартире, Эрик понял, что это скрипел металлический каркас дома.
комментариикомментарии
- худы - такая субкультура 60ых, как чуваки из Бриолина или Бунтовщика без причины
- Vertraue mir, Erik. Ich will dir helfen. = Доверься мне, Эрик. Я хочу тебе помочь.