бля мне надо написать статью на тему my personal challenge. в плане английского языка, причем. и на английском. аррр я даже не знаю, ЧТООО писать.

---

17.12.2011 в 20:32

Пишет  Хрис:

Ну, раз нормального снега нету...

17.12.2011 в 19:39

Пишет  Holly Frak:

Гугл, я люблю тебя!!!!!!!!

... тоже вариант

---

Clap Hands, Here Comes Charlie (4/?)

пара камментов. я отредактировала несколько почти незаметных вещей в прошлых главах:
1) Эрик работал не на фордовском заводе, а на дженерал моторс (thanks to  Данька)), и добавила туда рядом одно предложение, не несущее смысловой нагрузки, только эмоциональную
2) читала фик, где была сказано, что Шоу юзал люгер, когда стрелял в маму Эрика. я подумала - "люгер"? в итоге пересмотрела сцену 200 раз, и мне показалось, что там все ж вальтер, хотя я не спец. энивей добавила/исправила эту инфу в тексте у себя
3) многодумала про мужика в начале, который у подъезда был, и решила, что раз свое огнестрельное оружие он таскал в кармане, то пусть это будет пистолетом, а не револьвером. по идее это вальтер пп или ппк, вотевер, это не особо важная инфа
насчет этой главы - вышло дооольше, потому что  iell обратила внимание на кой-какие вещи, которые надо было обдумать. голову я сломала, но вроде траблу разрешила, и тогда уж смогла дописать) а, да, песня The Zombies "She's Not There" в теории попадает мимо по времени на пару лет, но я ее оч люблю, поэтому I DO WHAT I WANT и запихнула ее сюда все равно xD а еще в этой главе планировался быть АДСКИЙ КЛИФФХЭНГЕР, но из-за изменений не случился( и отдельно ОГРОМНОЕ СПАСИБО  iell ЗА ФСЁ! xD

Clap Hands, Here Comes Charlie
Эрик/Чарльз

part 4

Когда-то в молодости, когда у него еще был период жизни, связанный с попытками восстановить свой беспросветно изуродованный рассудок и наладить жизнь обычного, нормального, здорового подростка, Эрик уяснил одну простую вещь, а именно: не мешать шампанское с... да ни с чем его не мешать. Вообще никогда не пить чертово шампанское, какое бы дорогое и залитое черносмородиновым ликером оно ни было.

Чарльза это, кажется, совсем не волновало, потому как предыдущей ночью он мешал все подряд. Если до их задушевного разговора в ванной он пил бренди и черт знает что еще, то после и к концу вечеринки, он перешел на Кир Рояль и показывал каждому, кто соглашался смотреть, как он во рту языком завязывает черенок вишни узелком.

Эрик плеснул в лицо горсть холодной водой, оставшейся песком в глазах, прищурился, глядя на свое отражение в зеркале и проклял свой мозг, который в присутствии Ксавье, кажется, просто-напросто отключался.

Более того, видимо, он был не единственным человеком, страдавшим этим характерным разжижением мозга. После некоторых, хотя и не слишком длительных наблюдений, Эрик пришел к выводу, что на Чарльза вешались все подряд: молодые, обделенные особым интеллектом девушки, прибывавшие в вечном стремлении попасть на большой экран; не теряющие надежду старлетки, даже невзрачного вида полноватые мужчины старше среднего возраста, хотя эти скорее поглядывали определенным образом и постоянно клали ладони Ксавье на поясницу. И Эрик был готов интерполировать все это до молодых и заинтересованных парней, но предпочитал на этом не зацикливаться.

Вероятно, все это было вызвано тем, что со всеми, абсолютно со всеми, Чарльз был просто до тошноты приветливым. Ну и, конечно, тем, что флиртовал он по умолчанию и делал это, кажется, чаще, чем дышал.

В любом случае, только чертов полупьяный шарм Чарльза Ксавье мог объяснить Эрику факт того, что предыдущей ночью он налакался шампанским хуже подростка, попавшего в первый раз по случайности на какое-нибудь дорогое мероприятие, где игристое вино разве что в ванны не наливали. Кстати, о ванне...

Вена в правом виске мучительно заскрипела, так что Эрик призвал ближайший металлический предмет (мыльница?) и приложил его к злополучному виску.

По-хорошему, стоило бы найти болеутоляющее, принять душ, вымыть из волос этот жуткий запах сигаретного дыма и чужого перевозбуждения и бежать без оглядки из этой квартиры, из этого города, а лучше — сразу из штата, потому что Эрик понятия не имел, какой радиус действия у способностей Ксавье. В любом случае, чем дальше — тем лучше. Останавливали его всего две вещи: в первую очередь — это, конечно, со скоростью кометы, такая же неминуемая и пугающая, приближавшаяся возможность добраться до Шмидта; и, как это ни парадоксально, сам Чарльз. Господи, будто Эрику и так не хватало проблем на свою задницу.

Эрик искренне надеялся, что Ксавье после пробуждения будет в агонии, иначе эта вселенная просто лишена логики как факта.

После завтрака позвонила Эмма с новостями о том, что Шмидт будет в зоне досягаемости через 5 дней, а пока его вещи перевозят в дорогую квартиру в верхнем ист-сайде — дом с портье, но довольно легко доступной крышей. Они договорились, что завтра съездят осмотреть местность, соседние улицы по большей части, и само здание.

Все время до обеда Эрик провел перебирая свои материалы, связанные со Шмидтом.

Шмидт отличался поразительной неуловимостью не только в физическом смысле, но и в плане сокрытия максимального количества значимой информации о себе. За все годы, потраченные Эриком на его поиски и преследования, понять первопричину действий и мотивацию этого человека Эрику так и не удалось, а точнее — приближение к сути было бесконечно мало, едва покрывало минимальную погрешность.

Наличие у Шмидта множества влиятельных друзей делало жизнь Эрика одновременно и легче, и сложнее, потому как, хотя к ним нелегко было получить доступ, но если возможность наконец представлялась — им всегда было что терять и чего бояться. Около пяти лет назад Эрику посчастливилось найти связь Шмидта с Клубом Адского пламени, и хотя едва ли кто-то из членов мог что-либо рассказать о местоположении Шмидта, кое-какую информацию из них вытянуть можно было.

Чего Эрик не понимал все это время, так это какую глобальную цель мог преследовать все эти годы Шмитд. Цель, куда бы вписывалась его околополитическая деятельность, деятельность в Клубе Адского пламени и то, что Шмидт сделал с Эриком, и, скорее всего, с множеством других людей, ибо вряд ли это был единичный случай. Приверженность к фашизму и узким политическим кругам довольно однозначно говорила о жажде власти, но в Шмидте и без того с первого взгляда угадывался мегаломан. Вопрос состоял в том, зачем ему было экспериментировать над мутантами, и, если вдруг Эрик все же был единственным, кто пострадал в его руках, какого черта он тратил свое время в Детройте на маленького мальчика с едва развившимися способностями, чтобы в конце концов довольно скоро и поспешно от него избавиться.

Шмидт, как думалось Эрику, никогда не проявлявший каких-либо собственных способностей, скорее всего искал себе силовой поддержки. Другим вариантом была пресловутая нацистская идея чистой расы: хотя он и отрицал (по крайней мере в тех нескольких личных беседах с Эриком) арийские идеалы, у него были собственные. Почему они включали в себя мутантов Эрик не мог полностью понять вплоть до того момента, когда Эмма Фрост рассказала ему о том, что Шмидт сам не был обычным человеком.

Сейчас основная проблема состояла в том, что никто так до конца и не знал, в чем состояла его сила, потому как параноидальная природа Шмидта заставляла его быть предельно скрытным даже с самыми близкими своими партнерами (и Эрик прекрасно понимал его, потому как в этом они были в некоторой степени пугающе схожи). Единственное, что Фрост знала о силе Клауса Шмидта так это ее смутную связь с энергией — в широком смысле этого слова.

Это, пожалуй, было самой большой неопределенностью в плане, и одновременно самым тонким местом, потому что, как бы Эрик ни был уверен в силе собственной целеустремленности, он терпеть не мог сюрпризы, а этот при определенных условиях грозил быть последним в его жизни.

Чуть заполдень, когда Эрик собирался уже помять в тарелке какую-нибудь очередную консерву, к нему в дверь постучали.

Эрик на мгновение застыл, быстро перебирая в голове варианты того, кто мог навестить его в это время дня. Ответ в общем-то так и танцевал на кончике языка, но постоянная бдительность в жизни пока что была единственной причиной того, что Эрик был все еще жив.

- Здравствуй, Эрик, - лучезарно и слегка помято улыбнулся Чарльз из проема двери, и Эрик тут же позволил себе ослабить хватку на металлических предметах вокруг себя. - У меня дома ужасный бардак. Мне пришлось спать на диване в позе эмбриона, потому что на моей кровати расположились 3 неизвестных мне человека, и поэтому мне, честно говоря, даже не хочется заглядывать в спальню. А в ванне у меня спит какой-то рыжий мальчик, которого я тоже никогда в жизни до этого не видел...

- Могу предположить, что это вчерашний курьер. Видимо, ему никто так и не заплатил, поэтому он решил остаться до последнего.

Чарльз слегка удивленно вскинул брови, но продолжил так, будто его никто и не перебивал:

- ...поэтому я хотел спросить, могу ли воспользоваться твоим душем?

Эрик только сейчас заметил, что в руках Чарльз держал большое белое полотенце.

Если при виде Чарльза Эрик слегка расслабился и перестал чувствовать легкую вибрацию металла вокруг себя, то внезапную дрожь в мышцах плеч и шеи теперь ощутил с двойной силой.

- Ох, друг мой, не смотри на меня с такой укоризной, - совершенно неправильно интерпретировал Чарльз, и как это было вообще возможно, если он телепат. Впрочем, он при этом был местами отвратительно тактичным. - За все причиненные неудобства я угощу тебя обедом, как тебе такой вариант?

- Почему бы тебе не разбудить того парня и не отправить восвояси?

- Потому что тогда мне придется ему заплатить.

Улыбка Ксавье не сбавляла насыщенности, и как он мог быть в таком прекрасном расположении духа после всего, что выпил вчера? Эрик только неопределенно проворчал себе под нос что-то сомнительное в своей приличности, но отошел от двери, пропуская Чарльза внутрь.

- А насчет похмелья... головная боль средней интенсивности сопровождает меня почти постоянно, к тому же я надеялся, что плотный завтрак, точнее в данном случае — обед, сможет исправить ситуацию, - продолжал Чарльз, оглядывая гостиную. Потом несколько смущенно улыбнулся и пояснил: - Я бывал только в твоей спальне Эрик, я все же стараюсь соблюдать личное пространство.

- Настолько стараешься, что отвечаешь на вопросы, которые звучат лишь у меня в голове? - Эрик скрестил руки на груди. Стоило бы, конечно, сразу понять, что такой испорченный маленький эгоистичный ублюдок как Чарльз Ксавье и не подумает держаться за собственное слово.

- Эрик! Прости, я совсем не собирался читать твои мысли, просто... - Чарльз неопределенно взмахнул рукой, потом остановился, на мгновение зажмурился и сжал руку в кулак, но тут же расслабился и положил ладонь Эрику на предплечье. - Просто мне сложно оградить себя от некоторых мыслей, которые гнездятся где-то на поверхности сознания. Ты не то чтобы мысленно кричишь в пустой комнате, но сильная эмоциональная окраска всегда привлекает внимание. Мне сложнее их не услышать, чем... Но я бы не посмел. Прошу тебя, поверь мне.

Эрик только поднял бровь, но отвести взгляд от нахальных синих глаз было почти невозможно. Очевидно было, что Чарльз прекрасно умел пользоваться всем, чем наделила его природа, при любом малейшем прецеденте.

- Ванная в конце коридора, - Эрик кивнул в направлении ванной и не сдвинулся с места.

- Спасибо, - Чарльз на мгновение сжал пальцами его предплечье и прикусил нижнюю губу, которая расцвела красным еще сильнее, чем обычно.

Твою же мать.

Эрик собрал в кулак остатки человеколюбия и направился на кухню, решив напоить, очевидно, только что проснувшегося Ксавье кофе. В конце концов он предпочитал возвращать долги.

Кухня в этой квартире была такой же крошечной, как и у Чарльза, но казалась почему-то значительно просторнее. Вероятно, потому как ей не приходилось вмещать в себя тройную дозу дополнительного энтузиазма. И весьма пухлого Кота.

Какая-то часть Эрика, видимо, все еще находилась в боевой готовности (а точнее, она всегда находилась в боевой готовности), и все металлические предметы в квартире отдавались в теле едва ощутимыми силуэтами: тень от нагревающегося чайника на плите, контуры системы водоснабжения, тонкая, но звонкая нота запонок. Запонок Чарльза, который сейчас был в ванной Эрика. Блядь, абсурднее ситуацию было бы придумать сложно.

Запонки тем временем соприкоснулись с чем-то теплым, мягким и весьма проворным, скорее всего пальцами, которые их сняли и положили на раковину, потому что рядом угадывалась изогнутая форма крана. За запонками последовали часы, которые ощущались совершенно живым и осмысленным существом: много мелких, постоянно движущихся по идеально выверенным алгоритмам деталей, - сложно представить, что в этом бесконечном движении не было сознания. И через какое-то время за всем этим последовала...

О нет.

Это было очень плохо, этого Эрику только не хватало.

Ощущать, как Чарльз Ксавье расстегивает ширинку на своих брюках, совершенно точно не входило в его планы на этот день.

Эрик зажмурился и выдохнул, представил, как его сила переплавляется из сложного металлического барельефа с тонкими ответвлениями, цепляющимися за все вокруг, в монолитный гладкий шар, погружается куда-то глубоко внутрь, ниже диафрагмы.

К сожалению, это привело лишь в тому, что поток воды из душа и скользкие касания кранов стали отдаваться у Эрика в животе со всей интенсивностью водонапорной башни. Эрик открыл глаза и заметил, что чайник и ложки парили на высоте нескольких сантиметров от того места, где им полагалось находиться.

Может быть, что-то в этом роде имел в виду Чарльз, когда говорил, что мысли на поверхности трудно игнорировать, особенно сильно эмоционально окрашенные. С другой стороны, Эрик не помнил, чтобы раньше каждая расстегиваемая ширинка в ближайшем радиусе отдавалась у него в кишках.

Определенно, последний раз секс у Эрика был непростительно давно. И что-то с этим срочно надо было делать.

***

После душа Чарльз несколько удивленно, но крайне самодовольно принял у Эрика из рук чашку с наполовину остывшим кофе (потому как за все время, которое Ксавье провел в душе, можно было успеть завоевать какую-нибудь небольшую страну), но сделал всего несколько глотков, после чего скривился и с благодарно-извиняющимся выражением лица отставил кружку поближе к раковине.

- Прости, совершенно не могу пить кофе без сахара и молока или хотя бы — молока.

Всем своим видом Чарльз Ксавье излучал состояние полной гармонии со вселенной, и хотя он был одет в свою вчерашнюю одежду (помятую ныне рубашку, брюки и жилет), выглядел при этом раздражающе свежим и бодрым — из-за горячей воды его лицо оттенял румянец, волосы были все еще влажными, высушенными полотенцем настолько, насколько это было возможно, и чуть завивались на линии касания с шеей, запонки грелись где-то в глубине кармана брюк, и две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты.

- Как ты относишься к хот-догам? - спросил Чарльз, самоуверенно взял Эрика под руку и потянул к входной двери. Эрик в ответ только вопросительно поднял бровь и прихватил плащ.

Ксавье прихватил собственный бежевый плащ, когда они спускались вниз по лестнице, ни на минуту не умолкая, и Эрик, кажется, уже начинал к этому привыкать.

- У меня есть одно любимое местечко в квартале отсюда. Точнее, это и местечком назвать нельзя. У мистера Питерсона там стоит его тележка, и я клянусь тебе, друг мой, это лучшие хот-доги на весь ист-сайд. Порция содовой за 18 центов и огромный хот-дог с горчицей за 35 — это самое лучшее средство от похмелья, которое было изобретено за все время существования нашей цивилизации.

«Немного несвоевременно, чтобы лечить похмелье», - хотел было ответить Эрик, но тут же вспомнил, что, конечно, Чарльз имел в виду собственное похмелье. Естественно, чего еще можно было от него ожидать.

Погода выдалась на удивление приторной — почти что медовый свет от уже начинавшего медленно спускаться с зенита солнца оставлял паточные тени, воздух отдавал жженым сахаром и леденцами (недалеко на другой стороне улицы стояла тележка продавца сладостей, облепленная детьми не хуже, чем пчелами), а из окна первого этажа все так же раздавались звуки садистских актов над фортепиано.

- Я угощаю, - будто точку в конце предложения поставил Ксавье, щурясь и улыбаясь одним уголком губ.

Эрик многострадально вздохнул и нацепил на нос темные очки.

***

Не то, чтобы Эрику не было чем заняться, но совместную прогулку с Чарльзом на удивление не хотелось заканчивать раньше времени. Хотя никаких временных рамок у них, конечно, не было.

Хот-доги мистера Питерсона действительно оказались лучшим обедом Эрика за последнее время, впрочем едва ли это можно было назвать особым комплиментом, учитывая то, чем он в последнее время питался. Чарльз (и Эрик начал подозревать его в весьма привилегированном детстве) считал, кажется, что говорить с набитым ртом — это преступление гораздо более тяжкое, чем не заплатить за собственный заказ курьеру, но как только он расправился со своей порцией, его болтливая натура взяла свое. И Эрик, честно говоря, не был особенно против. Что ему нравилось в Чарльзе как в собеседнике, так это его непритязательность в плане того, что Эрик по своей натуре предпочитал скорее слушать. Чарльз не просто был не против, наверняка, он был на грани катартического состояния из-за чувства собственной значимости. И удивительным образом, ему это шло.

Каким-то потусторонним способом Чарльзу удалось уговорить Эрика пройтись с ним до Деланси-стрит, а потом они вдруг оказались в вагоне метро на пути к Кони Айленд. Эрик бы подумал, что Чарльз воспользовался какими-то своими телепатическими фокусами, если бы не помнил с мучительной отчетливостью момент своего полного и неотвратимого поражения и согласия. По крайней мере на сегодня.

- Ты же понимаешь, что нам понадобится около двух часов на общую дорогу туда и обратно? Сколько времени у нас останется, чтобы прогуляться по берегу? Полчаса? - задал почти что риторический вопрос Эрик.

- Полчаса тоже неплохо. Если нам повезет с меткостью, то за это время мы как раз успеем покормить пару-тройку чаек. Вкинуть кусок булки в клюв на лету, так сказать, - ответил Ксавье, широко ухмыляясь. Хотя нет, широко и самодовольно улыбаясь, потому как Чарльз Ксавье никогда не ухмылялся в принципе. Потом он прижался виском к металлическому поручню, за который держался, и Эрик почувствовал фантомный стук вены.

- Несомненно, я давно ждал момента, когда смогу потренироваться в метании хлебных корок.

- Друг мой, прибереги свой скепсис, - Чарльз прикрыл глаза и продолжил немного отстраненным, сосредоточенным где-то внутри себя тоном: - Мне просто нравится ездить в метро. Только представь, мы же едем через полгорода, сколько человек выходит на каждой станции и сколько заходит. Вокруг столько людей, столько мыслей и эмоций.

- Так много, что из-за них тебе кажется, что тебе в висок вдалбливают отвертку? - Эрик понизил голос и встал чуть ближе, потому что это был явно не разговор для общественного транспорта.

- Нет, все в порядке. На самом деле это довольно... захватывающее времяпровождение. Ты не чувствуешь ничего похожего? - Чарльз открыл глаза и теперь пристально вглядывался в лицо Эрика, вскинув брови, и выглядел при этом как-то неоправданно невинно.

«Что ты имеешь в виду?» - хотел спросить Эрик, но не успел даже подумать о том, стоит ли задавать этот вопрос вслух, когда у него в голове прозвучал ответ:

- Наверняка, тебя окружает мириады металлических предметов. Они движутся по неопределенным траекториям, и ты можешь проследить за любым человеком, который привлечет твое внимание. Или как едет поезд? Все эти части внутри него. Меня завораживают люди, тебя сводят с ума механизмы и магнетизм.

Эрик поначалу не знал, чем ответить. И как ответить. Потому что очередная экскурсия Ксавье в его голову говорила о том, что тенденция не уважать чужое личное пространство только росла и укрепляла свои позиции. Впрочем, это случалось не так уж часто, и Эрик теперь кое-что мог понять.

И как ответить так, чтобы Чарльз услышал? Подумать очень напряженно? Или представить, что стоишь с транспарантом?

Эрик отрицательно, едва заметно мотнул головой. И добавил про себя:

- В больших городах я всегда ощущаю много металла, наслоения и нагромождения. Но это никогда не кажется... непосильным или отвлекающим. А магнитное поле земли я буду чувствовать даже в пустыне.

Чарльз улыбнулся уголком рта и негромко сказал вслух только:

- Интересно.

«Мы стоим слишком близко», - почти панически промелькнуло в голове у Эрика, и он сразу же понял, что Чарльз не мог это не услышать. И может быть, Эрик даже хотел, чтобы он это услышал. Это все еще было слишком сложно для понимания.

- Ерунда, я перенаправляю их внимание в противоположную от нас сторону. Все схвачено, мой друг, - Чарльз снова не разомкнул губ, только выгнул их в бесстыжей улыбке.

«Только дело ведь не в этом», - подумал Эрик и попытался сделать эту мысль маленькой и незначительной, прячущейся где-то на задворках его мозга.

***

Выйдя из метро, Чарльз неспешным шагом направился вперед по прямой к берегу, к самой его ближайшей точке. Идти туда было меньше 10 минут, и по пути справа от них гигантским рыбным скелетом вычерчивались на фоне чистого светлого неба русские горки.

- Когда моей сестре было 8, мы с ней впервые вместе проехались на Циклоне. Мне было 14. Билеты стоили... черт, не помню. Меньше доллара, это точно. Интересно, сколько они сейчас стоят. Я помню, что на карусели можно было прокатиться за 9 центов. Рейвен терпеть не могла эту карусель, - Чарльз улыбался, открыто и насыщенно, и одновременно как-то щемяще.

- Значит, ты вырос в Нью Йорке? Откуда тогда акцент? - в воспоминании о детстве, которое Чарльз показал Эрику буквально вчера, точно фигурировал дом с огромными комнатами и не менее огромными окнами.

- Не совсем. Это довольно запутанная история о Вестчестере, частных школах в Англии, Оксфорде, дальних родственниках, близких родственниках и так далее. Я уверен, ты меня возненавидишь, если я попытаюсь тебе ее поведать, - Чарльз засунул руки в карманы плаща, не прекращая все так же улыбаться.

- Едва ли.

- Может быть, как-нибудь в другой раз. В компании чего-нибудь покрепче.

- А где сейчас твоя сестра?

- В Университете Вирджинии. Изучает искусство, носит берет, все в таком духе.

Эрик выдохнул смешок и покачал головой.

Ксавье выглядел так, будто у него было перенасыщение кислородом. В тот момент он казался единственным невымышленным персонажем в этом городе.

Чарльз чуть поморщил нос и задумчиво продолжил:

- Честно говоря, мы с ней в не слишком хороших отношениях уже несколько лет как. Последний наш наиболее близкий разговор был, когда Бадди Холли разбился на самолете и она несколько часов подряд прорыдала мне в трубку. Я хотел купить первый попавшийся билет на самолет до Вирджинии, но в итоге она меня отговорила, - Чарльз медленно выдохнул и тряхнул головой, волосы тут же нелепо закрыли ему обзор, и он убрал их за ухо. - Тебе должно быть ужасно скучно меня слушать?

Эрик пожал плечами и потянулся своей силой к часам Чарльза.

***

Вечером у Ксавье намечалась очередная вечеринка, и Эрик всеми силами пытался найти оправдание тому, что он согласился на ней присутствовать. В конце концов, он всегда мог подняться на этаж выше и оказаться дома. В конц-концов, в этот раз он совершенно точно не собирался пить шампанское. И хотя, вероятно, он мог бы в очередной раз перечитать свои заметки относительно Шмидта, едва ли можно было выучить их наизусть второй раз.

Контингент мероприятия, кажется, совсем не изменился: где-то в центре комнаты Дженнифер пыталась заинтересовать мистера Селзника танцем, рыжий курьер раскуривал в ванной марихуану, еще парочка смутно знакомых со вчера лиц гнездилась возле проигрывателя. Воздух наполнял концентрированный коктейль из наваристого дыма и басистого рок-н-ролла.

Чарльз, стоявший рядом, привычно кусал мундштук, светил не менее привычным горящим взглядом и покачивал в руке полупустой стакан.

- Чертовски люблю эту песню. «She's Not There» Зомби, - сказал он, когда с борозд пластинки полилась новая песня, и едва заметно качнулся в ритм.

- Мне тут намедни сообщили, что в твоей квартире не бывает соли, - почему-то меланхолично вспомнил Эрик.

Ксавье удивленно поднял брови и засмеялся, низко и что-то в этом смешке так и кричало: «высший слой общества».

- Ну что ты, друг мой, тебя несправедливо дезинформировали. С чем тогда, позволь спросить, здесь пьют текилу? - песня резким перепадом перешла в припев, и на этот раз Чарльза тряхнуло сильнее, а Эрик едва удержался, чтобы не проследить взглядом за линией его талии.

Вместо этого он широко ухмыльнулся своей самой пугающей ухмылкой, но Чарльз только закатил глаза. Не то, чтобы Эрик собирался пить тут текилу. Это точно было бы самой худшей его идеей за последнее время.

У выхода вдруг зашумели зачатками спора: какая-то брюнетка с невероятно прямой осанкой и высокий парень в очках у нее за спиной, кажется, пытались проникнуть на вечеринку, но стоявший на входе мужчина опирался на полуоткрытую дверь и не пускал их, явно слишком близко наклоняясь к брюнетке.

- Пойду посмотрю, что там происходит, - Чарльз отдал свой стакан с выпивкой Эрику и направился к входу в квартиру.

Через полчаса он все еще болтал с новоприбывшей брюнеткой, и, кажется, не собирался прерываться. Эрик начал подумывать о том, что все эти вечеринки — не самый лучший вариант того, как ему стоило бы проводить свои вечера. Все эти люди находились на противоположной стороне того, где по жизни обычно пребывал Эрик.

- Слушайте, мистер, у меня для вас есть кое-что, - схватил кто-то Эрика за локоть и потеребил.

При ближайшем рассмотрении этим «кто-то» оказался все тот же рыжий курьер, ныне, вероятно, уже бывший курьер. Он неадекватно приплясывал на месте, часто моргал слезящимися глазами и пытался что-то сунуть Эрику в руку.

- Что? - Эрик посмотрел на небольшой пакетик у себя в ладони — судя по всему внутри была довольно плотно спрессованная марихуана или что-то в этом роде. Твоя мать, еще не хватало, чтобы школьники пытались толкать ему наркотики.

- Имя «Шон», мистер. Если что, обращайтесь, - парень подмигнул и почти завалился на повороте, но кто-то успел подхватить его за шкирку, и они вместе принялись дрыгаться под очередную песню, растирая ботинками несуществующие окурки по полу.

Странно было бы отказываться от бесплатной марихуаны, тем более, что чем-то еще предстояло отметить похороны Шмидта.

Чарльз и брюнетка стояли очень близко, о чем-то увлеченно говорили и, кажется, не замечали мир вокруг себя вообще, а потом Чарльз вдруг осторожно сжал пальцами ее запястье и повел ее в направлении своей спальни, и Эрик предпочел не провожать их взглядом, но ощутить закрывающийся на защелку замок он мог и с закрытыми глазами.

Что ж, Чарльз, в отличие от Эрика, видимо, не страдал недостатком секса в жизни. Хорошо, молодец, тем лучше для него.

Эрик осушил свой стакан одним глотком и подумал, что пора было выбираться из этого гулкого месива нетрезвых тел, потому как ощущать очередную расстегивающуюся ширинку ему явно не хотелось.

И черт его дернул заприметить одиноко стоящего в углу подпевалу этой дамочки, скрывшейся только что в спальне. По возрасту он явно не подходил для того, чтобы быть ее любовником, иначе парню сегодня нечеловечески не повезло. Впрочем, судя по тому, как он не вписывался в обстановку, ему в любом случае нечеловечески не повезло. Эрик как-то не раздумывая залил остатки выпивки в стакане Чарльза льдом и холодной водой и направился в угол к несчастному очкарику.

Очкарик непонимающе прищурился на молча протянутый ему стакан и, нервно улыбаясь, промямлил нечто вроде:

- О, я не... то есть спасибо, но...

- На таких вечеринках принято пить, - перебил его Эрик. Парень взял у него из рук стакан и стал подозрительно всматриваться в его содержимое. - Это бурбон на льду. Точнее, это вода, лед и столовая ложка бурбона.

Парень пробормотал что-то вроде благодарности и протянул Эрику руку:

- Хэнк. Хэнк Маккой.

Эрик пожал руку и несколько угрюмо представился только именем, потом вытащил из кармана пачку сигарет и прикурил себе одну, не предлагая своему новоявленному знакомому.

- Знаете хозяина, Хэнк?

Не то чтобы Эрика это интересовало. Блядь, чертова «светская болтовня».

- Да, что-то вроде. Знаете, скорее бизнес-контакты. Не личные. То есть. Мы не очень хорошо знакомы.

Зато твоя дамочка, наверное, уже очень и очень даже хорошо успела познакомиться.

Они несколько неуклюже и молча простояли у стены около 10 минут. Эрик уже докурил одну сигарету и принялся за другую, когда ярдом кто-то обеспокоенно затараторил о том, что жилец с последнего этажа пожаловался на шум и теперь возле подъезда стоит полицейская машина.

Отлично, только полиции Эрику и не хватало. Судя по лихорадочному взгляду Маккоя, его эта новость радовала не меньше. Какого черта вообще надо было все это время оставаться среди этого балагана?

Эрик затушил сигарету и, бросив Маккою «иди за мной», направился в ванную. Лицо у очкарика было крайне обеспокоенное, но увидев, как Эрик в ванной вылезает через окно на пожарную лестницу, он проворно последовал его примеру, по ходу задевая локтями все возможные углы. Идиот при этом еще и прихватил с собой стакан.

Эрик устало потер переносицу, отобрал у Маккоя стеклянную тару и указал рукой в сторону ступенек:

- Здесь можно спуститься.

Очкарик кивнул - один раз, но с большим энтузиазмом, пожал Эрику руку, проворно полез вниз, после чего размашистыми шагами направился к проезжей части, махая кому-то рукой.

Опираясь на железные, приятно и с каким-то облегчением отдающиеся в костях перила, Эрик попытался разглядеть, кому махал Маккой.

По тротуару мимо полицейской машины под руку со знакомой очкарика шел Чарльз, и стоило только Эрику остановиться на нем взгляд, он тут же вскинул голову и послал в сторону Эрика хмельной и слегка невменяемый взгляд.

Эрик не стал ждать, пока Ксавье отвернется, и полез наверх по лестнице к себе.

запись создана: 16.12.2011 в 03:46

@темы: ¶, clap hands, here comes charlie

---

ууу. здравствуй, ООСная Рейвен. с другой стороны, кому нравится ОСная Рейвен? xD

---

мда. роллинг стоун такой роллинг стоун, называется

14.12.2011 в 19:11

Пишет  blind_pilot:

"Майкл Фассбендер появляется в манхэттенском отеле одетым в кожаную куртку, с Camel в кармане и короткострижеными волосами, концы которых покрашены "под Пэрис Хилтон". Непросто убедить себя, что этот 34-летний манерный хипстер сыграл стилягу-шпиона в "Бесславных ублюдках" и злодея Магнето в "Людях Икс: Первый Класс"." (с) последний "Rolling Stone"

я просто оставлю это здесь.

@темы: ААААААА ФАССБЕНДЕР КРОВЬ ИЗ НОСУ СВАДЬБА С МАК ЭВОЕМ СЧАСТЬЕ ГАРМОНИЯ ЛЮБОВЬ ИГРЫ В ШАХАТЫ ВАНИЛЬНЫЙ СЕКС ЧТЕНИЕ МЫСЛЕЙ ВО ВРЕМЯ МИНЕТА ДЕТИ ДВОЕ МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА МУТАНТЫ ХОРОШЕНЬКИЕ АРИЙСКИЕ С ЛЕГКОЙ ЖИДОВИНКОЙ МАМА БУДЕТ МАКЭВОЙ ХОРОШО-ТО КАК

---

14.12.2011 в 22:07

Пишет  Emrys.:

Шерлядь, отпусти меня, зараза, кому сказал!

@темы: fuck yeah sherlock

---

14.12.2011 в 23:08

Пишет  Emrys.:

ВААТ?!
Что со мной?
Первый раз что-то с Мориарти!

@темы: fuck yeah sherlock

---

ну что, дорогой мой Николя. с днем рождения тебя. надеюсь, в жизни все будет хорошо и друзья тебя никогда не оставят. а также прибавится моцка

@темы: ff

---

ащщщ. хочу манип с этим джеймсом) надо что-нибудь замутить :3

@темы: ААААААА ФАССБЕНДЕР КРОВЬ ИЗ НОСУ СВАДЬБА С МАК ЭВОЕМ СЧАСТЬЕ ГАРМОНИЯ ЛЮБОВЬ ИГРЫ В ШАХАТЫ ВАНИЛЬНЫЙ СЕКС ЧТЕНИЕ МЫСЛЕЙ ВО ВРЕМЯ МИНЕТА ДЕТИ ДВОЕ МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА МУТАНТЫ ХОРОШЕНЬКИЕ АРИЙСКИЕ С ЛЕГКОЙ ЖИДОВИНКОЙ МАМА БУДЕТ МАКЭВОЙ ХОРОШО-ТО КАК

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

иногда, сталкиваясь в фандоме с некоторыми вещами, меня начинает навязчиво преследовать слова - "лучше бы меня в этом фандоме никогда не было, потому как я не хочу иметь с этим ничего общего, от слова вообще"
ну в смысле это если с цензурой.

люди, конечно, наверное, считали бы меня нежной фиалкой, но некоторых вещей я реально не понимаю. вещей (тропов), которые становятся в фандомах излюбленными и ожидаемыми и так далее. а мне так противно от них, так мерзко и так больно, и что самое забавное... если попытаешься что-то возразить - тебе дадут в морду тем, что ты не уважаешь чужие интересы и и что нравится другим и все такое. интересно почему моё ментальное здоровье в такой случае никто бы не стал уважать.

мне реально так не хочется видеть очень много вещей. но отгородиться от них просто невозможно. не существует такого способа.

не знаю, что делать. честное слово. не знаю.

---

всего пол12ого утра, а у меня уже столько всего есть написать xD

посмотрела тут только что вести. лицезрела неебически интересный сюжет на полпрограммы про новогодний ассортимент в магазинах (скидки в 10%!)! невероятно просто! ах.

потом. к более позитивным новостям. маме приснился ДЖУД ЛОУ xDDDD у которого она просила автограф для меня

и наконец про эээ как оно там зовется по-русски. arthur's christmas короче) а точнее про то, как я прихуела и подумала, что, наверное, в моей жизни слишком много людей икс и сопутствующей информации.

спойлеры

во-первых. мелкую эльфа-девочку, которая там каталась с артуром и дедулей звали... Брайони
ну да ладно. во-вторых, дедуля санта там все плакал о своем фиаско однажды, рождественском. а случилось оно... в карибский кризис. ну да, в принципе, ну это реально заворот головы у меня, мало ли что карибский кризис.
но блждад. там была грустная и трагичная сцена НА КУБЕ НА ПЛЯЖЕ. вот прям на такой же пляже как. то есть наверное на кубе все пляжи б-м одинаковые, но... БЛДЖАД! интересно, были ли у макавоя при озвучке в голове те же мысли, что и у меня? а именно: "блядь, ОПЯТЬ КУБА?? ю гот ту би киддинг ми"

---

Шерлок в детстве

@темы: fuck yeah sherlock

---

вот, ктстати, да.

@темы: peace was never an option

---

какое-то странное состояние опустошенности. посмотрю-ка я Гильду и запью это все чаем.

---

Clap Hands, Here Comes Charlie (3/?)

так. третья часть. хуууух. мне кажется, я ее редактировала больше, чем писала. энивей, сейчас она хотя бы отчасти презентабельная.
вот вам немного про детство эрика (ну и не только), надеюсь, вы не умрете со скуки, пока будете это читать. лол просто я не могла не включить в итоге сюда всю его детскую биографию, раз уж она была у меня придумана xDDDD ме идиото, вотевер
что меня напрягает, так это... в общем наличие Шоу ебет мне мозг. адски. большую часть времени я сижу и думаю о развитии сюжета именно в его сторону. я, чессгря, не большой спец детективных сюжетов или типа того, поэтому я очень боюсь все это нахрен запороть. но ладно, надеюсь на лучшее x) сюжетный сюжет (который про Шоу), кстати, начнет появляться, наверное, через главу... я так думаю. вообще там как-то все очень быстро происходит. быстрее чем в каноне. меня это несколько угнетает. ладно! заканчиваю со своими блабла) после главы еще пару заметок/комментариев
и конечно. спасибо огромное моей  3ip* за всю ее поддержку с сааамого-самого начала, с зарождении идеи еще так сказать) и не меньшее спасибо  iell тоже за то, что постоянно слушает мои вопли, и что вчера помогала вычитывать эту абсурдную главу

Clap Hands, Here Comes Charlie
Erik/Charles

part 3

Эрик и помнил, и не помнил день, в который погиб его отец. За это он одновременно и ненавидел себя, потому что ему была отвратительна одна мысль о том, что память о его отце может быть безвозвратно потеряна, потому как, кроме Эрика, хранить ее было больше некому; и одновременно испытывал стыдливое облегчение, так как день смерти своей матери он помнил лучше, чем любой вчерашний, а этого уже было достаточно, чтобы безвозвратно повредить ему голову. Так он считал.

Эрику было 7 лет, когда по всей Германии прокатилась Хрустальная ночь. Название было бы весьма романтичным, если не знать, что за ним скрывается. Эрик в тот момент вообще не понимал, что происходит, только то, что папа и мама очень боятся и что поэтому боится сам Эрик. По большей части все, что Эрик знал сейчас о той ночи, мать рассказала ему несколько лет позже. Но некоторые вещи мутно дребезжали на краю его собственного осознания.

Они стояли втроем возле горящей синагоги, когда ее крыша обрушилась внутрь. Отец Эрика хватался за голову и что-то говорил, не прерываясь ни на секунду, а мать плакала и повторяла «Яша, Яша!». Видимо, отец уговорил их с матерью вернуться домой, спрятаться или бежать, и это был последний раз, когда Эрик его видел. Дома Эди Леншерр звонила своим друзьям-немцем — у нее было много друзей среди немцев, возможно, даже больше, чем среди евреев. Никто так и не взял трубку.

Но что Эрик помнил о той ночи лучше всего — так это постоянный, не прекращающийся звук бьющегося стекла, чистый и страшный звон.

Почему-то в тот день его дар так и не «пробудился». («И что бы ты изменил, если бы мог тогда двигать металлические пуговицы?» - бесстрастно заявлял голос у него в голове).

В том же году они с матерью бежали в Польшу, откуда почти сразу иммигрировали в США, где жила двоюродная сестра его матери — Камила. И хотя они не были близки, она согласилась предоставить им жилье, потому как Европа в тот момент буквально застыла на выдохе очередной мировой войны.

Иммиграцией в США, конечно, это можно было назвать весьма смутно. После долгих уговоров посольство начало выдавать паспорта и визы почти всем подряд. Люди набивались в корабли, заполняли каюты, палубы и трюмы, ютились, как мыши, мокрые и полуживые, но на пути, как им казалось, к лучшей жизни, к возможности пережить это страшное, нависавшее над ними время. Есть было почти нечего, все были больные, испуганные, изможденные, и Эрик с матерью каждый вечер повторяли друг другу: «Еще один день», - потому что даже выдуманная уверенность в завтрашнем дне делала их сильнее.

Как оказалось (и как можно было догадаться, но Эрику тогда было 7 лет, и он понятия не имел о таких вещах), добраться до Америки было лишь половиной дела. По кораблю вместе со сквозняками расходились слухи, что для официального въезда в страну нужно знать английский язык, но что при таком потоке беженцев проверять всех досконально возможности не было, поэтому людей просили переводить Библию — разные куски для разных национальностей. Его мать выучила свой кусок, и хотя для Эрика это было не обязательно, он выучил его вместе с ней, а вместе с ним еще и строчки, которые повторяла рядом с ними какая-то греческая семья.

Тетка Камила, жившая в Детройте, оплатила им железнодорожный билет и отдала одну из своих комнат, а когда Эрику исполнилось 10 и он больше не мог спокойно смотреть на то, как его мать работала на всех работах, куда ее только брали, едва ела, едва спала и едва находилась в сознании, Камила через своего мужа помогла Эрику устроиться на завод дженерал моторс. Если бы тогда Эрик знал, что эта работа повлечет за собой, возможно, он бы повременил с ней хотя бы еще несколько лет..

Поначалу Эрика не подпускали к станкам вообще (хотя он и прибавил к своему возрасту 3 лишних года), и он мог только издалека наблюдать за гигантскими металлическими чудовищами вокруг. Впервые в жизни он ощущал себя в своей тарелке, хотя объективно был настолько далеко от нее, насколько это вообще было возможно. Но он готов был поклясться тогда, что мог говорить с этими машинами у себя в голове, что слышал стук их зубов и скрип их металлических сердец каждую ночь, когда пытался заснуть, и когда ему наконец разрешили работать на конвейере, он будто впервые смог вдохнуть полной грудью в этом насквозь пропитанном отходами машиностроения городе.

15 секунд сосед Эрика сверлит подшипник, 15 секунд Эрик шлифует его и передает дальше. Каждый шаг на конвейре — 15 секунд, и если он встает из-за тебя три раза, ты рискуешь собственной шкурой. Эрик никогда не задумывался, почему любые детали так легко оказывались у него в руках, почему он так хорошо и быстро с ними управлялся, вставлял запчасти в карбюратор почти не глядя и едва ли на ощупь. В то время он искренне верил в то, что у него просто природная склонность в данному виду работы.

Однажды Эрик решил, что хорошей идеей было бы ускорить свои темпы, тратить на деталь меньше времени, и это было в общем-то довольно просто. Когда через какое-то время он вернулся с перерыва, то обнаружил, что его ремень на токарном станке перерезали, и пока он пытался найти новый, конвейер встал. Послание было довольно однозначным: «Не выделяйся». И когда вечером после смены Эрик собирался домой, все еще сжимая кулаки от бессилия и тихой ненависти, к нему подошел человек трудно определимого возраста, с тонкой полоской усов над верхней губой и осторожной улыбкой, не касающейся его глаз, и представился доктором Шмидтом. С него все начиналось и им все заканчивалось. Альфа и омега, зенит и надир, цельный однозначный фокус в жизни Эрика: «найти и уничтожить».

В последнее время Эрику все чаще хотелось оставить на бумаге все, что он помнил о своем детстве, и все, что готов был о нем додумать. Потому как, если в один прекрасный день в своей гонке за Шмидтом он таки вылетит с трассы, его записи будут единственным доказательством того, что его родители, Яков и Эди Леншерр, когда-то существовали в этом чертовом мире. И единственным, что сможет рассказать, кем на самом деле был Клаус Шмидт — ныне Себастьян Шоу.

А потом, в какой-то момент, Эрик вдруг понял, что все его детство у него в голове превратилось в сухую последовательность событий и больше напоминало военную хронику; что даже воспоминания о его матери (не говоря уже об отце) стянулись в один невероятно долгий, не прекращающийся день ее смерти, а как вернуть все то, что он чувствовал и понимал до этого, он не знал. Возможно, все это было погребено под телами всех бывших нацистов, которые так или иначе вставали у него на пути, а может быть, было безвозвратно утрачено, стерто и вымарано.

Конечно, за все годы осознания своих способностей, Эрик не мог не задаваться вопросом о том, есть ли на земле другие люди, похожие на него. Поверить в свои способности было достаточно сюрреалистично, представить, что ты такой не один — почти нереально.

Пока год назад Эмма не показала ему свою алмазную форму, конечно, а вот теперь появился еще и чертов Чарльз Ксавье, и, честно говоря, как бы Эрик ни пытался рассуждать логически о сложившейся ситуации, где-то на задворках сознания ему хотелось, чтобы первым встретившемся ему человеком, таким же как сам Эрик, непохожим на других, был именно Чарльз, а не Эмма Фрост.

***

Утром Ксавье в спальне Эрика не оказалось, чему тот был несказанно рад. То, о чем не хотелось думать ночью и под легкой поволокой алкоголя, в расплывающемся утреннем свете казалось необдуманным и опасным.

Эрик терпеть не мог совпадения, потому как обычно любое совпадение означало, что пора собирать чемоданы и залечь на дно. А тот факт, что под Эриком жил человек с необычными способностями, да еще и телепат, доводил Эрика едва ли не до параноидального тремора. Все было как будто не на месте. По большей части от того, что как бы его мозг ни стучал по черепу изнутри и ни пытался выдавать умные и рациональные предостережения, Эрика необъяснимо, до тошноты нелепо первый раз в жизни тянуло кому-то бездумно поверить. И может быть, даже дать ему почитать что-нибудь из своих рассказов. Что Эрика при этом крайне беспокоило, так это возможность и вероятность того, что все эти мысли могли быть плодом творчества Чарльза Ксавье относительно его, Эрика, головы. И эта неопределенность напополам с обсессивно-компульсивной осторожностью не давала ему покоя.

Черт возьми, надо было въехать в ту квартиру в Хобокене и не мучиться сейчас.

В любом случае, от Эммы никаких новостей не было, а это означало только одно — сидеть тихо и ждать собственного выхода.

Эрик вернулся в квартиру после обеда, уже с собственным ключом от подъезда и кое-какой информацией от местных осведомителей — на случай, если ему придется спешно уехать из Нью Йорка раньше времени; и на письменном столе нашел упаковку с лентой для печатной машинки и записку, сложенную пополам:

«Дорогой Эрик!

Я понимаю, что наш вчерашний разговор утром скорее всего ударил тебе в голову не хуже похмелья. И я искренне прошу прощения за то, что до этого без разрешения наведывался в твои мысли — я даю тебе слово, этого больше не повторится, не без твоего на то разрешения. Пожалуйста, друг мой, не делай скоропалительный выводов и не принимай поспешных решений. Я очень надеюсь, что ты появишься сегодня вечером на небольшой вечеринке у меня дома.

Твой друг,
Чарльз Ксавье»

Видимо, окно на пожарную лестницу все же стоит запирать.

Эрик растерянно положил записку на стол и разгладил ногтем линию сгиба. Потом заправил ленту в машинку и стал набирать те 200 слов, которые вчера так и не оказались на бумаге.

***

Одному Богу было известно, почему Эрик решился в конце-концов прийти на «небольшую вечеринку», куда пригласил его Чарльз. По крайней мере, если он все же собрался бы сменить место проживания, то узнать до этого как можно больше о Чарльзе было неплохой идеей (хотя здравый смысл все еще пытался заставить его задуматься над тем, что находиться в одном доме с телепатом по определению не могло быть неплохой идеей).

И тем не менее.

Судя по звукам музыки, топоту и перманентно меняющим громкость и тональность голосам уже в 9 часов вечеринка преодолела все возможные рубежи «маленькой встречи для друзей», превратившись в очередной хаотичный бедлам. Эрик прихватил пустую вымытую чашку, позаимствованную у Чарльза прошлым утром (и которую Ксавье не забрал прошлой ночью), неторопливо спустился на этаж ниже и постучал в дверь.

Дверь открыл невысокий некрупный мужчина лет 60ти в круглых очках и с едва заметной лысиной на макушке, напоминавшей потертости на локтях старых пиджаков, подозрительно и хмуро оглядел Эрика и остановил взгляд на чашке:

- Вы что, за солью?

- Какой еще солью? - после некоторой паузы переспросил Эрик.

- Если вы за солью, то вы не по адресу. Эта квартира соли не видала, наверное, с довоенных времен, - ответил мужчина, указывая на кружку в руке у Эрика.

- Нет. Я по приглашению. А кружка... в подарок хозяину.

- Ну, если по приглашению, - мужчина расплылся в сомнительной улыбке и, позволив Эрику протиснуться внутрь квартиры, схватился за его руку. - Селзник, Дэвид Селзник.

Эрику понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и пожать руку в ответ.

- ...Эрик.

- Отлично, Эрик, парень, нужно налить тебе выпить.

- Да, я бы не отказался, - ответил Эрик, одновременно выглядывая в толпе знакомое лицо. Единственное знакомое лицо, которое тут могло быть.

- Дженнифер! Дженнифер, налей этому несчастному выпить! - проорал мистер Селзник в сторону кухни и, хлопнув Эрика по плечу, толкнул его в нужном направлении.

Говорить о плотности человеческих тел в квартире на квадратный метр было, наверное, невозможно. Пожалуй, даже в машинах и кораблях с беженцами и то было меньше народу, и уж совершенно точно меньше шума. В тот момент, когда Эрик почти собрался с духом, чтобы героически протиснуться на кухню к этой самой Дженнифер, в дверь снова постучали.

Совсем молодой рыжий парень, очевидно курьер, ввалился через порог и объявил громким нескладным голосом, что заказ на имя мистера Ксавье прибыл и что с мистера Ксавье, сэр, 8 долларов 33 цента. В этот момент Эрика не слишком аккуратно схватили за локоть и попытались развернуть.

- Хей! Эрвин, отнеси-ка эту коробку на кухню, будь другом, - отозвался все тот же мистер Селзник и, не дождавшись, ответа, взгромоздил эту самую коробку Эрику на руки.

- Эрик. Не Эрвин. И только если вы поделитесь сигаретой, - ответил Эрик, скептически приподнимая бровь и незаметно разминая пальцы левой руки (в которой не было чашки), продолжая кое-как стискивать коробку. Наверняка, у этого типа была какая-нибудь металлическая пломба.

- Для тебя никогда не жалко сигареты, Эрни, - широко улыбнулся Селзник (Эрик не смог понять — самодовольно ли, или более-менее добродушно), запихнул Эрику в рот сигарету из собственного портсигара и поджег.

- Но 8 долларов 33 цента, сэр! - продолжал вопить веснушчатый курьер, пока к нему не подошла какая-то девица, выбеленная пероксидом, и не закинула руку ему на плечи.

Эрик покачал головой, перекатил сигарету в уголок рта и направился на кухню, расчищая себе путь коробкой (возможно, это была не такая уж и плохая идея).

Стоило ему поставить коробку на раковину, как в чашку, которая все еще была у него в руке, кто-то стал наливать выпивку. Судя по всему — бурбон. Судя по всему, этим кем-то была та самая Дженнифер — молодая брюнетка с волнистыми волосами и ярко красными большими губами.

- Сладкий, ты такой осмотрительный, уже с чашкой, - проворковала она и, икнув, выдохнула Эрику в лицо дым.

Эрик стиснул зубы, пытаясь улыбнуться в ответ, когда за спиной у него прозвучал знакомый голос:

- Джениффер, дорогая, твой муж опять лезет к своей бывшей жене. Тебе нужно получше за ним следить, - сказал Чарльз и осторожно пролез у Эрика под рукой.

Брюнетка закатила глаза, но поспешила исчезнуть в толпе.

Чарльз выглядел в общем-то почти так же, как и прошлой ночью, когда нежданно-негаданно влез к Эрику в окно: темные брюки, рубашка, черный узкий жилет, никаких пиджаков, одни только расстегнутые пуговицы. В руках у него был небольшой мундштук, но курил он его будто трубку — засовывая в угол рта, сжимая зубами и странно складывая при этом губы.

- Эрик, я так рад, что ты пришел, - Ксавье осторожно касался теплыми пальцами локтя Эрика и смотрел своими до невозможности честными глазами.

Эрик недоуменно пытался решить, какое выражение должно принять его лицо. В итоге он остановился на мягком изумлении и ответил, слегка ухмыляясь:

- Как я мог упустить возможность лишний раз послушать Чабби Чекера.

Чарльз довольно улыбнулся в ответ, забрал на минуту у Эрика чашку с бурбоном, сделал глоток, вернул обратно и возразил:

- О нет, сегодня нам повезло, и в фаворитах, кажется, Дюк Эллингтон.

Эрик не успел словесно выразить свое необыкновенное облегчение от данного факта, когда на плечи к нему свалился какой-то мешок, так что он по инерции застыл, напрягся и собирался уже было потянуться свой силой к ближайшим металлическим кухонным приборам, но «мешок» вдруг мяукнул и стал топтаться по его шее. Эрик выдохнул, а Чарльз, очевидно, видя выражение его лица, захохотал и чуть было не подавился дымом (поделом). Потом одной рукой снял Кота с Эрика, и Кот тут же начал тыкаться мордой ему под подбородок.

- Нам нужно поговорить, но подальше от любопытных ушей. Так что я предлагаю закрыться в ванной, - чуть более серьезно и несколько тише, так что его было едва слышно за неоднородным шумом в квартире, сказал Чарльз. - А Коту, как мне кажется, нужно прогуляться. Его этот спертый воздух угнетает.

Эрик не стал подавлять очередную расцветающую на губах ухмылку и последовал за Ксавье.

***

Чарльз запер дверь, отодвинул занавеску над ванной, залез в нее, ванну, и выпихнул несчастное животное в окно, которое, видимо, вело на пожарную лестницу (и каким-то абсурдным образом располагалась прямо над ванной), все это время балансируя в другой руке мундштук с почти полностью истлевшей сигаретой. Эрик прислонился к раковине, ожидая, что Чарльз вылезет из ванны и, вероятно, сядет на ее бортик, но Ксавье не торопился и, кажется, весьма удобно расположился внутри. Возможно, он был более пьян, чем Эрику изначально показалось.

Чарльз махнул рукой на пустующую половину ванны, улыбнулся и вопросительно поднял бровь:

- Я оставил тебе место.

Эрик сложил руки на груди и едва подавил нетерпеливый выдох:

- Ты смеешься надо мной? Я думал, что нам с тобой предстоит серьезный разговор.

- Все верно.

- В ванне?

- Эрик, ты медлишь, это всего лишь самое далекое место от двери. На всякий случай, - Чарльз умудрялся одновременно выглядеть покровительствующим и трогательно неуверенным. И подмигнуть.

Эрик вздохнул, проклял все на свете и залез в ванну, думая о том, в какой момент его жизнь превратилась в это необъяснимое наркотическое нечто.

- Может, ты еще и занавеску задернешь, для пущей конспиративности, - пробормотал Эрик, но Чарльз сделала вид, что не расслышал.

- Эрик. Я хотел сказать. Я понимаю, если ты сейчас не доверяешь мне, - начал Ксавье.

Тональность их разговора мгновенно поменялась, будто кто-то неосмотрительно оставил зимой открытой входную дверь.

Да уж, сидеть в чертовой ванне с нетрезвым телепатом было не тем, чем в своей жизни привык заниматься Эрик, а все, что не было привычным, по определению было подозрительным. Но хотя бы окно было в шаговой доступности, что не могло не радовать. Спину начало сводить от сосредоточенности.

- Это нормально. Я понимаю, - продолжал Чарльз, его глаза были слегка красные, покрытые тонкой паутиной лопнувших капилляров, то ли от выпивки, то ли от чего-то еще. - Учитывая специфику моего дара, это не удивительно, - на этом месте Ксавье слабо улыбнулся, передергивая пологой волной своих туго обтянутых белой рубашкой плеч, и Эрику на мгновение стало неловко, потому что, наверное, даже если бы весь мир состоял из таких людей, как они, Чарльз бы все равно стоял особняком — «из-за специфики его дара», как он выразился.

- Что ты знаешь обо мне? - ответил Эрик, внезапно охрипшим голосом, но сделал вид, что просто понизил тон.

- Все, точнее почти все. Ты, наверное, уже заметил, что я иногда склонен к... самоуверенности. Многое — это, наверное, будет самым верным ответом. Эрик, я уже говорил тебе, что у тебя невероятный... разум. Я никогда не встречал никого... Пожалуйста, Эрик, поверь мне, я тебе не враг. Я хочу быть на твоей стороне.

- Что ты знаешь обо мне? - повторил Эрик, медленнее и более настойчиво. - Что именно и как много.

Чарльз вздохнул и, судя по катящемуся звуку, отпустил мундштук из свесившейся через бортик ванны руки, потер глаза и ответил:

- Я знаю о твоем детстве. Знаю, о твоей матери и Шмидте, я старался по большей части пропустить все, что касалось твоей личной жизни, и я заставил себя остановиться на том, когда ты... встретил мистера Вагнера.

Вагнера. Эрика не передернуло и он посчитал это маленькой победой.

Эрику было слегка за 20, он пытался выудить из этого типа нужную информацию, а потом что-то пошло не так и... почти случайно, в порыве ярости и бессилия, пока старик юлил и почти незаметно издевался, в полной уверенности, что Эрику не хватит духу. Не хватит духу на... Эрику и правда почти не хватило. Чертов Вагнер со своей чертовой подагрой, который являлся Эрику во снах еще месяцы и месяцы спустя, пока Эрик не заставил себя каждый раз при мысли о нем цитировать про себя, пункт за пунктом, его «послужной список». Дальше было намного проще, пожалуй, даже слишком.

Чарльз любопытствующе и как-то жалобно, но молча, смотрел на Эрика, и Эрик уже начинал ненавидеть это выражение лица.

- Откуда я знаю, что это правда? Что ты не играешь с моими мозгами прямо сейчас, - это был резонный вопрос, логичный и абсолютно рациональный, но Чарльз поджал дрожжащие губы, и Эрик тут же остро захотел извиниться. Но не стал. Вместо этого сказал: - Я предлагаю обмен. Это будет честно. Ты сам когда-то предлагал бартер — тут что-то в этом роде.

Чарльз наклонил голову на бок, и его глаза чуть расширились, будто он удивился, как сам до этого не додумался.

- Ты знаешь о моих страшных тайнах. Покажи мне свои, - продолжил Эрик. - Самое ужасное воспоминание, связанное с детством. А если их там нет, то просто — самое ужасное воспоминание.

Наверное, стоило бы заставить Ксавье рассказать о своих слабых местах, это было бы намного полезнее, чем обмен детскими травмами, но... Эрику не хотелось быть жестоким по отношению к человеку, первому человеку за долгое время, который с такой готовностью и наивной уверенностью принял Эрика таким, каким он был, зная о нем столько, сколько, пожалуй, не знал больше никто. Кто бы мог подумать, что в они познакомились вчера утром.

Кадык Чарльза слегка дернулся. Ксавье забегал глазами, будто пытаясь придумать, как отказаться, но в конце концов кивнул, теребя пальцами уголок манжета на рубашке, и улыбнулся, едва заметно, но уверенно.

- Это более чем честно. Я так понимаю, что ты хочешь, чтобы я показал тебе это телепатически? Если так тебе будет спокойнее, можешь уравновесить ситуацию своими силами. Обвить кран вокруг моей шеи или что-нибудь вроде того. Для подстраховки, или называй, как хочешь, - если Чарльз снова начал шутить, это либо означало, что Эрик по уши в дерьме, либо — что все будет не так уж и плохо.

Эрик задумался на минуту, по в итоге отказался, покачав головой. В конце концов, слишком красивая шея, чтобы оставлять на ней синяки.

Чарльз твердо посмотрел Эрику в глаза и прижал указательный и средний пальцы к виску.

***

Эрику было 7 лет. Каждый день у него болела голова, потому что он слышал, как люди вокруг говорят то, чего никогда бы не сказали вслух. Как они молятся, ненавидят и хотят. Маленькие и большие мысли. И заставить их замолчать было обычно очень нелегко.

Нет. Чарльзу было 7 лет. И у Чарльза постоянно болела голова.

Раньше, когда у него, у Чарльза, не Эрика, болела голова, он прижимался лбом к стеклу больших французских окон одной из залы, но после того, как однажды его за этим занятием застал Каин, его сводный брат, схватил за затылок и с силой ударил головой о стекло (которое только чудом не разбилось, но долго и звонко гудело), после этого Чарльз стал прижиматься виском к холодным металлическим ручкам дверей, шкафов и бортикам кровати. И, что самое главное: каждый раз проверял, чтобы Каина не было рядом.

В 7 лет Эрик был бессилен. Но... он был не Эрик. В 7 лет Эрик не был бессилен, потому что он не был Эриком. Он был Чарльзом.

Обычно мама не обращала на него внимания, и Чарльз был не так уж и против. Чарльз знал, что чтобы обратить на себя внимание мамы ему нужно было сделать что-нибудь не особо хорошее. И когда ему очень хотелось маминого внимания, он мог разбить тарелку из какого-нибудь выставленного напоказ сервиза, так что их количество теперь не совпадало с ложками, и вилками, и пиалами, и чашками. Или спрятать ее пуховку.

В этот раз, Чарльз, возможно, перестарался. Наверное, разбить фамильное зеркало в спальне было не лучшей идеей, потому что, как оказалось, это не просто досадило его матери, это, ко всему прочему, было еще и больно.

Звуки бьющихся витрин доносились отовсюду, чистый и страшный звон. Но вокруг не было витрин, потому что вокруг не было магазинов. Потому что это был большой дом, обнесенный забором. Вестчестер, штат Нью Йорк.

Чарльз испугался, когда маленький кусок зеркала, случайно впился ему в руку, не глубоко, и, наверное, он мог бы даже вытащить его сам, но он испугался и побежал к в спальню к матери.

Шэрон Ксавье, никогда не отличавшаяся большим спектром эмоций, в этот раз разозлилась, так, как, кажется, никогда раньше, и Чарльз подумал, что, наверное, это того стоило — и кусок зеркала, и грохот, и раздражение. Потому что мама злилась, и звала няню, и стискивала его руку, и Чарльз никогда еще не видел, чтобы ей было настолько не наплевать.

А потом он вдруг уловил один нескончаемый поток мыслей:

«Как он похож и не похож на своего отца, как же я его видеть не могу/Зачем он вообще родился/Зачем/Почему я согласилась, почему он достался именно мне/Почемупочемупочему/Почему я не могу попросить у тебя спокойной жизни, Господи/Забери его у меня».

После этого Чарльз старался каждый раз в присутствии матери заставлять голоса в своей голове молчать.

***

Эрик выдохнул и открыл глаза. Он не помнил, чтобы закрывал их, но, наверное, это всегда происходило, когда... честно говоря, он вообще не был уверен, как правильно назвать этот новый опыт. Его сигарета почти догорела, так что он затушил ее о подоконник и выкинул в окно. Где-то в груди гулко саднило. Чарльз сидел напротив, нахмурившись, прижавшись одним виском в бортику ванны и потирая пальцами второй. Эрику показалось, что в линиях его тела все еще остаточно проглядывали следы того ребенка, которого он только что видел у себя в голове. Или у Ксавье в голове, черт разберет этих телепатов.

- Мне очень жаль, Чарльз, - ответил наконец Эрик после нескольких минут обоюдного молчания. Чарльз как-то то ли пьяно, то ли нездорово улыбнулся. Но почти тут же выдохнул, и его лицо разгладилось.

Они не сговариваясь откинулись назад и оперлись спинами на противоположные бортики ванны и теперь касались друг друга коленями. Чарльз продолжил нервно теребить рукав, а Эрик вспомнил о все еще зажатой в правой руке чашке с бурбоном. Все это очень походило на размышления о том, что лучше: иметь, но потерять, или никогда не иметь. И Эрику, честно говоря, не особенно хотелось задерживаться на этих мыслях. По большому счету, единственное, чего ему сейчас хотелось, так это напиться и заняться сексом (потому как количество тактильности со стороны Ксавье уже успело преодолеть все пределы скромности, а Эрику, в конце концов, не были чужды базовые физические потребности). И хотя бы первая часть этого плана точно была осуществима.

По ванне вдруг застучал какой-то маленький объект, скатился вниз, к ним под ноги. Чарльз засуетился и, бормоча себе под нос «моя запонка», начал рыскать по дну ванны. Эрик выдохнул, поймал в фокус небольшой металлический замок, простая форма, и запонка тут же оказалась у него на ладони — круглая и покрытая глубокой синей эмалью (прямо под цвет глаз?). Чарльз перевел взгляд на ладонь Эрика и широко улыбнулся, и они оба засмеялись, задыхаясь недовздохами и даже не в полную силу. Под синей эмалью проглядывали тонкие, едва заметные гильоширные завитки.

Эрик подумал, что у него, наверное, просто не хватит сил съехать с этой квартиры и больше никогда не увидеть Чарльза Ксавье. Может быть, он думал слишком громко, потому что улыбка Чарльза приобрела слегка шкодливый оттенок.

Эрик бы сказал, что воздух между ними наконец разрядился и перестал свинцом набиваться в легкие и искрить напряжением, и это действительно было так, за исключением того, что тяжелое, чужеродное, ноющее чувство в его груди убирать свои когти отказывалось.

Чарльз забрал запонку с ладони Эрика, а потом вдруг потянулся к его руке и сжал его предплечье. Эрик в ответ протянул Ксавье чашку с остатками бурбона.

Несмотря на ноющие от твердой ванны задницы, они просидели вместе, почти не меняя положения, еще, наверное, с час — то обмениваясь взаимно ироничными репликами, то беззастенчиво всматриваясь друг в друга, — пока наконец кто-то ни принялся бесцеремонно ломиться в запертую дверь. Эрик едва сдержался, чтобы ни открыть замок и ни заставить нетерпеливого идиота с разбега разбить нос о кафель на полу.

Чарльз, снова в весьма приподнятом настроении, по этому поводу заявил:

- Друг мой, все это определенно нужно запить шампанским!

еще парочка авторских комментариев

* - * - *
- да, вероятность того, что Эрик пошел работать в 10 лет в то время была мала, но в принципе могла существовать. в 30ых годах детский труд почти перестали использовать, но малый процент его все равно встречался. энивей, у меня просто было много мозгоебства по поводу возраста персонажей, дат и соответствий, поэтому такими вещами (т.е. здравым смыслом) местами приходилось жертвовать xD
- я подарила Чарли те запонки! фотка где-то в недавних постах :3
- глава должна была быть еще больше на самом деле, но я решила, что климатический момент тут уже есть, так что остаток пойдет дальше, т.е. это подтверждает факт того, что я пишу одни пьяные вечеринки

запись создана: 08.12.2011 в 05:09

@темы: ¶, peace was never an option, clap hands, here comes charlie

---

как сказать "не выебывайся", но чтоб прилично? xD

---

твою мать. Яша. что я пишу

---

о мой бог

04.12.2011 в 13:57

Пишет  Шейк с шоколадной крошкой:

спешл фо Принси^^

01.12.2011 в 18:41

Пишет  Мистер Бартон:

я не могу это не запостить
- слушай меня внимательно мой друг, убийство Шоу не... Эрик, ты что, пони? ©  Мистер Фьюри

@темы: peace was never an option

---

в виде заметок на полях так сказать хех
запонки, которые я хотела подарить Чарли, но которые по ряду причин не подходят. но зато как они бы подошли к его глазааам *___*